Это, было одновременно и сожаление и грустная нежность.
— Мосси первое время очень тосковал о семье, — продолжал рассказывать Гилберт. — Он не ел, не спал. Получая из дома письма, сжигал их, даже не читая! Просто поджигал и смотрел, как они горят. И слезы безостановочно катились у него по щекам. Мосси собирались отправить в Вашингтон, в лечебницу для душевнобольных.
Эдвард никогда не рассказывал Джулии об этом. Она вздохнула и положила вилку.
— Как ужасно!
— Мэм? — молодой человек взглянул на женщину так, словно только что вспомнил о ее присутствии. Джулия поняла, что, вспоминая, он больше обращался к себе, чем к ней.
— Тоска по дому может свести человека с ума, — сказала она.
— Доктор помог Мосси справиться с тоской, — в голосе Гилберта слышался какой-то надрыв, словно молодой человек был раздражен. — Жизнь Мосси — его личное дело! Нас она не касается.
Джулия не ответила. Прожив на западе достаточно долго, она видела людей, пытающихся забыть о прошлом. В основном, это были мужчины. Но кое-кто из знакомых ей женщин, тоже хотел бы навсегда забыть прошлое.
После завтрака Гилберт снова поднялся наверх, снова принялся мыть стены и потолки. Джулия прибрала на кухне, приготовила обед и отправилась в кабинет, чтобы закончить статью для «Сентинел».
Через час-полтора, приготовила кофе и поднялась в комнату Эдварда, где сегодня работал Гилберт. Он принял кофе с благодарностью.
— Работа служанки заставляет мужчину хорошенько попотеть, — расправляя плечи, сказал он.
Он был одет в поношенную фланелевую рубашку, которая когда-то, по-видимому, была красного цвета, а сейчас выцвела, но все равно очень подходила к его темным волосам и смуглой коже.
— Вы хорошо и добросовестно работаете, — похвалила Джулия.
Гилберт накрыл ветошью всю мебель и уже вымыл три стены. На подоконнике лежала малярная кисть, которой он выметал пыль из трещин, а также с выступов и карнизов. Джулия чувствовала себя несколько не в своей тарелке из-за того, что он так много работает.
— Не знаю, смогу ли когда-нибудь с вами рассчитаться…
— Мне работа доставляет удовольствие! — успокоил он.
— Я ухожу в Виски Крик навестить одну женщину. Потом у меня дела в городе. Я оставлю на кухне что-нибудь поесть для вас с Мосси.
— Большое спасибо! — поблагодарил молодой человек и подал ей пустую чашку.
Джулия вернулась на кухню. Она приготовила картофель с ветчиной и холодные закуски для второго завтрака. Сполоснув чашку и подумав, не забыла ли еще чего-нибудь, вышла из дома, запрягла в коляску Бискита и выехала со двора.
Дождь прекратился, тучи немного развеялись, но в воздухе висела промозглая, холодная сырость. Поежившись, Джулия замечталась о теплом летнем солнце, Цветах и поющих птицах. Интересно, любит ли Гилберт пикники на природе?
Боже, какие глупые мысли лезут ей в голову! Через неделю он закончит работу, чему будет, несомненно, рад. И уедет. Джулия загрустила и решила не загадывать слишком далеко.
Коляска быстро спускалась по ущелью Даблтри Галч. К тому времени, когда Джулия подъехала к дому Чепменов неподалеку от Виски Крик, из-за туч выглянуло солнце. Воздух согрелся, перестал дуть резкий порывистый ветер. Спрыгнув на землю, Джулия накинула вожжи на столбик забора и достала из-под сиденья медицинский саквояж Эдварда.
— Миссис Чепмен! — окликнула она, шагая по дорожке, выстланной плоскими камнями.
По двору неторопливо расхаживали цыплята и клевали зерно. Козы в загоне жевали жвачку, потряхивали бородами и смотрели на окружающее презрительно-туповатыми глазами. Дом Отиса Чепмена был маленький, построенный из материалов, собранных на ближайших заброшенных рудниках. Крышу крыльца подпирали неотесанные столбы.
Когда стояла хорошая погода, миссис Чепмен сидела на крыльце в кресле-качалке, лущила бобы и горох или штопала носки.
— Миссис Чепмен! Это я — Джулия Меткалф! — снова крикнула женщина.
Дверь распахнулась. На пороге стояла Вера Чепмен, держа в руке метлу. Второй рукой она прикрывала огромный живот, выпирающий под поношенным платьем свободного покроя.
— Нет, вы только посмотрите на себя со стороны! — воскликнула миссис Чепмен. — Почему вы до сих пор носите черное? Пора, пора приукрасить себя!
— Осталось всего несколько месяцев, — оживленно сказала Джулия. Траур был данью уважения памяти Эдварда, а заодно и защитой от слишком ретивых поклонников. Особенно, от Гарлана, который может перейти черту.
Миссис Чепмен пригласила Джулию в дом.
— Я всегда говорила, что живые должны жить! — ворчала она, торопливо подметая крыльцо. — Вы сами можете добиться в жизни очень многого. Это и будет данью уважения вашему покойному мужу!
Дощатый пол в домике был застлан яркими цветными ковриками. На окнах висели белые занавески. Ситцевая шторка разделяла хижину на гостиную и спальню. Из пристроенной кухни доносился запах печеного.
Джулия поставила чемоданчик на стул и критически оглядела миссис Чепмен. Это была высокая, ширококостная женщина. В густых длинных волосах сверкала седина. У Веры Чепмен была нелегкая судьба. Две дочери умерли от дифтерии. Конечно, такая трагедия могла только прибавить морщин на лице женщины. Однако на щеках миссис Чепмен виднелись очаровательные ямочки.
— Как вы себя чувствуете?
— Совершенно нормально, — миссис Чепмен двигалась стремительно. Быстрым движением поставила метлу в угол, попутно смахнула паутину с большого зеркала на стене.
— А как мистер Чепмен?
— Не может спать от волнения. Я ему говорю, не беспокойся. Как ни переживай, ничего не изменишь, если благословил Господь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123