Правда, она — не ординарная личность. Понимает жизнь, понимает его. Из дома сделала игрушку, привечает соседей и любит его сына. Мысль о том, сколько она сделала для него, наполнила Стефена благодарностью.
Но он знал, что Дэйви прав — Анна убьет его, если он ступит на ринг с Магири, хотя и для тренировочного матча.
Стефен подцепил на вилку кусок мяса. Он не понимал, почему позволил Били втянуть его, почему он согласился на матч. Отчасти — из-за дела Братства, а отчасти подавленный странной самоуверенностью Били. Но в этом было что-то еще — ринг все еще притягивает его, несмотря на искреннее желание уйти. Стефен представил толпу, заполняющую «Спортивный зал»; почти почувствовал запах пота и жидких мазей, услышал грубый юмор боксеров-соперников. Он не мог не думать об аплодисментах зрителей, громовых криках, топоте стучащих подошв. Стефен пробежался пальцами по груди, твердому животу… Ринг был его жизнью, его молодостью. Он был чемпионом. И трудно все это оставить.
Он встал из-за стола и отнес тарелку в буфетную. Расправил скатерть, погасил лампу. По пути в холл он задержался в Рориной комнате. Мальчик лежал, свернувшись калачиком, сбив ногами одеяло. Стефен положил руку мальчику на спину, чувствуя, как он дышит.
Парнишка счастлив и здоров. У него доброе сердце и компания новых друзей, а Анна любит его, как собственного. Спасибо Богу за это, подумал Стефен. Он не знал, как бы смог перенести, если бы его мальчик был несчастлив.
В комнате окнами на улицу, спала Анна, подложив под щеку руку; толстая коса свернулась на подушке. От света лампы на волосах было красноватое сияние. Стефен раздевался, думая о том, как он их распустит…
Он тихо лег на кровать, стараясь не разбудить Анну, и уставился в потолок, чувствуя нарастающую тоску. Анна впадет в ярость, когда узнает о матче. Будет упрекать, что он нарушил обещание. А что, если она из-за этого бросит его? Что, если она вернет долг и уйдет от них?!
Стефен закрыл глаза, его накрыла с головой волна страха. Он попытался взять себя в руки и не поддаваться панике. Он не был человеком, который зацикливается на том, что может произойти когда-нибудь. Все несчастья он принимал, как вызов другого боксера.
Анна заворочалась во сне.
— Стефен, — сонно прошептала она, дотронувшись до него. — Ты дома, слава Богу. Что случилось?
— Ничего, дорогая.
Она пробралась в кольцо его рук и поцеловала в шею. Рука скользнула по животу и обняла его. Член напрягся — его беспокойство уходило, превращаясь в желание. Он целовал ее рот до тех пор, пока тот не стал горячим и не раскрылся. Он обхватил ее груди и с силой прижался к ней — ему хотелось раствориться в ее шелковистом тепле.
— Нэн, я тебя хочу…
Она сжала его.
— Я тоже…
Отбросив одеяло, он пробежал по ней пальцами и покрыл тело отчаянными поцелуями. Она почувствовала его ожесточенное желание и подвинулась так, чтобы он смог ее быстро взять. Он двинулся в нее неистово — резко и неудержимо. Она подалась ему навстречу, и он почувствовал ток возбуждения, которое потянуло его в глубину — наподобие морского отлива, заставив забыть обо всем.
Когда все закончилось, он рухнул без сил — голова была как в тумане, ноги одеревенели.
Анна томно вздохнула. Она лежала рядом — горячая и такая мокрая, словно покрылась росой.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Ах, Стефен, люблю.
К нему вернулся страх. Он был опустошенным, но не успокоенным, удовлетворенным, но только в вожделении.
— Что-нибудь случилось? — Анна наблюдала за ним. Она водила пальцами по его бровям, разглаживая их. — Расскажи мне.
Стефен ласкал ее порозовевшие груди, и вдруг его осенило. Ребенок! Ребенок удержит ее около него, свяжет их навеки.
Он посмотрел в глаза Анны:
— Нэн, я хочу, чтобы у нас был ребенок.
Ее рука замерла. Она отвела взгляд в сторону. На глазах появились слезы.
Стефен встревоженно приподнялся на локте:
— Что такое? Не хочешь ребенка?
— Я не могу его иметь, Стефен… Страшась, он ждал объяснений.
— Это все от голода… Он многих девушек сделал бесплодными…
Бесплодная! Стефен выдохнул. Слава Богу! Это не имеет никакого отношения к ее чувствам к нему.
— А ты уверена в этом?
Анна кивнула. На переносице у нее появилась небольшая морщинка.
— Я была замужем почти год и не забеременела. Однажды я пошла к доктору Уиндхему, и он сказал, что, видимо, голод сделал меня бесплодной.
Стефен разглядывал свой кулак — огромный и загорелый на фоне белого льна. Ему очень не хотелось представлять ее с Били Мэси, пытающуюся забеременеть…
— Прости меня, Стефен. Я всегда хотела малышей. Ведь из моей семьи никого не осталось.
Печаль в ее голосе напомнила ему, сколько она выстрадала. Стефен погладил ее по щеке, поцеловал в бровь и понюхал волосы.
— Неважно, Нэн. У нас есть Рори.
— И мы друг у друга.
Он отодвинулся и посмотрел на нее пристально.
— Вот именно, — сказал он и улыбнулся.
Ее слова согрели, успокоили его душу. Он взял ее за подбородок и спросил:
— Так ты не собираешься нас бросить?
Анна улыбнулась — на щеках появились ямочки, в глазах нежность.
— Ах, вы — мои, — сказала она, толкнув его в грудь, — как же я смогу без вас?!
ГЛАВА VIII
Анна сдвинула со лба старую фетровую шляпу Стефена и вытерла лицо одним из его больших красных носовых платков. Было только девять часов, но солнце уже сильно припекало — был конец июня.
— А где ты обучался садоводству? — спросила Анна Моуза.
Моуз перестал рыхлить землю, которую они готовили для огорода. Он оперся на мотыгу и оглядел двор.
— Хорошо будет, если посадить несколько деревьев у того забора, — сказал он, махнув рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115