— Постарайтесь успокоиться! Я скоро буду!
— Мне надо видеть Николку!
— Я возьму разрешение и вернусь.
Он ушел. У меня потекли слезы. Господи, что за дуэль! Милый глупый Николка! Нельзя быть настолько шальным и жестоким! Кожа кресла под руками скользила и словно приглашала скатиться в бездну горя и небытия. Страх за Николкину жизнь черной стеной встал перед глазами, головная боль завладела всем сознанием и переполнила меня. Только бы все обошлось! Только бы он выжил!
Появился Александр Михайлович.
— Что? — спросила я сквозь слезы.
— Я провожу вас к Николаю.
Мы снова шли по длинным и полутемным коридорам. Не помню, как мы пришли в здание лазарета.
— Николка! — со слезами я бросилась к нему, но Александр Михайлович меня удержал.
— Не обнимайте его! Простреленный бок не шутка!
— Николка, — почти в беспамятстве прошептала я.
— Поезжайте, Анна, с Савелием домой, а потом пришлите его ко мне обратно, я тут задержусь! Выздоравливайте, Николай! — И Александр вышел.
Покой сиял белизной, лицо Николкино казалось серым на белой наволочке.
— Как ты? Милый мой!
— Все хорошо! — хриплым шепотом сказал он. — Не волнуйся. Не плачь.
Подошел доктор, вызванный дежурным.
— Мадам, больному нельзя говорить.
— Я — сестра Николая. Меня зовут Анна Николаевна Зимовина. Скажите, что с моим братом.
— Рад знакомству, меня звать Карл Фридрихович. С вашим братом приключилась довольно неприятная штука. Он ранен. Пуля застряла в боку, он уже перенес операцию. Скоро будет на ногах, но сейчас ему необходим покой.
— Как случилось, что он где-то умудрился схватить пулю боком? Это произошло на учениях?
— Нет, мадам. Существует версия дуэли.
— Мы упражнялись в стрельбе! — подал голос Николка.
— Не говорите, больной! Мадам, прошу вас выйти, мы беспокоим больного.
— Я его еще увижу?
— Только завтра!
— Николка. — Я подошла к нему и погладила его светлую руку. — Я буду молиться. Я умолю Богородицу…
— Все уладится, Анненька, — прошептал он.
Я с помощью доктора выбралась на улицу. Увидела Савелия, но никуда не поехала, решила дождаться Александра Михайловича. Под холодным апрельским ветром я быстро замерзла, стала дуть на пальцы. Платки были уже насквозь мокрые, а слез не убавлялось.
Сколько всего я передумала тогда, сидя в полутемном экипаже, наедине со слезами!.. Прошла вечность, прежде чем ссутулившаяся фигура мужа появилась в воротах. Он шел, опустив глаза, и отмашисто двигал левой рукой. На лице его не было привычного мне выражения скуки, он нервно покусывал губы и о чем-то напряженно думал, судя по глубоким морщинам на лбу.
Он не торопился сесть в экипаж, решив, что Савелий уже вернулся после того, как отвез меня. Встал спиной к ветру, прикурил и замер с сигаретой в тонких длинных пальцах. Его взгляд был устремлен далеко-далеко, видно было, что ему становится хорошо сейчас и легко. Он запрокинул голову, просвистел что-то легкомысленное и улыбнулся.
Я увидела совершенно иного человека. Этот вряд ли говорит жене про бумаги и дела за ужином. И невольно задумалась: что такого в Александре увидела моя маман, чего я до сих пор не могу рассмотреть? Что она поняла, выбирая его мне в мужья?
— Хорошенькое дело, Савелий! — сказал он, обращаясь к своему кучеру.
— Ай, барин, ввязались, вот и расхлебывайте.
— Ничего! Расхлебал уже!
— Оно видно — будто и помолодели!
— Ты мне лучше, друг любезный, ответь, Анна Николаевна сильно плакали?
— Плакали, — неуверенно ответил Савелий.
— Так надо ее утешить. Купим торт и шампанское. Поезжай в кондитерскую.
Александр Михайлович присел рядом со мной и вскинул удивленно глаза.
— Вы здесь?
— Я решила узнать все как можно скорее.
— Вы плохо себя чувствуете, — он даже не спросил, а сказал, утверждая очевидное, сказал мягко, без тени привычной иронии и поправил выбившуюся прядь моих волос.
— Всего лишь замерзла. Но говорите, ради Бога, не медлите!
— Все уладилось, Анна Николаевна. Можете успокоиться! Николай остается. Хотя, сказать честно, пришлось изрядно потрудиться для этого. Полковник Валеев — настоящая сволочь. Намекает на взятку, да так, чтобы она ни на что не была похожа! Какой он полковник! Верно, ни разу и пороха не нюхал. Настоящая штабная крыса. Усики, мордочка узкая, важная. Вы не волнуйтесь, — развернулся он ко мне.
— Я должна вам быть благодарной…
— Не забывайте, что вы являетесь моей супругой, — веско ответил Александр Михайлович.
— Завтра, может быть, мы съездим к Николке?
— Непременно, — пообещал Александр Михайлович и снова погрузился в собственные мысли.
Когда уже с тортом и шампанским мы вошли домой, я слабо улыбнулась Тане, давая понять, что худшее уже позади, но внезапно остановила за рукав мужа.
— Нам надо поговорить.
— В кабинете, — понял ход моих мыслей он.
Он плотно прикрыл за собой дверь, придвинул мне кресло.
— Будьте добры, объясните мне, каким образом вы узнали о ранении Николки? — спросила я, и самой сделалось страшно.
— Я скажу вам.
Он налил себе коньяку.
— Ваш брат Николай вызвал меня на дуэль. Мальчик слышал — то ли в январе, то ли в феврале — один из наших не самых лучших разговоров, одним словом, стал свидетелем нашего семейного скандала. Ему показалось, будто я оскорбляю вас, и вот вам результат! Мною неделю назад было получено письмо от вашего брата с вызовом. Не знаю, зачем он ждал два месяца, — возможно, решался.
— Но…
— Думаете, я мог отказаться? Здесь речь шла даже не о дворянской чести, чихать я на нее хотел. Я посчитал своим долгом доказать, что Николай не единственный, кому вы небезразличны, — бросил он.
— Александр Михайлович, — прошептала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56