– Я презираю себя за эту слабость. После того как я узнал всю правду, я решил, что это продолжаться больше не может.
– Вы не могли остановить меня. Я разрешил вам оставаться моим партнером, чтобы избежать неприятностей, которые вы могли причинить. Вам хотелось бы держать меня под контролем, но вам не удалось сделать этого, – Рэдберн медленно повернулся и раскинул руки. – Это была моя империя. Старый дурак основал это заведение, но он не понимал, насколько доходным оно может быть. Я тот, кто принес славу и величие заведению Гаэтана. И я снова буду править.
– Боюсь, что вы сошли с ума, Бернард.
– А я думаю, что вы дурак.
– Где Шарлотта Ашервуд?
– Я продал ее шотландцу по имени Мак-Леод. Вскоре после этого он уехал из города. И мне было все равно, куда он ее увез, – Бернард пожал плечами.
Гаэтан долго молчал, потом произнес:
– Эндовер не даст тебе возможности продолжать это дело.
– Эндовер долго не проживет. Я ошибался, когда думал, что Холлингтон сможет разобраться с моим дядей, – Рэдберн достал из кармана пистолет. – А теперь я должен сделать это сам. И вы не сможете заставить меня передумать.
– Жаль, что вы не были сегодня на его свадьбе. Торжество было скромным: на нем присутствовали лишь члены семьи да несколько близких друзей. Нельзя думать о пышной свадьбе, когда в семье такое горе. А все из-за вас.
– Я просто взял нищую бесприданницу и пристроил ее куда надо, – Рэдберн сел на ручку стула напротив Гаэтана. – Это очень мудро с моей стороны.
– А теперь вы еще хотите убить своего дядю.
– Я бы не стал ожидать от вас понимания, учитывая то, как вы его любите.
– Я надеялся, что вы почувствуете раскаяние, или вину, или угрызения совести. Теперь я вижу, что вы неисправимы, – Гаэтан отодвинулся в тень. Свет от светильников играл на дуле пистолета, направленном Рэдберну в грудь. – Я сожалею о том, что должен сделать.
– Вы думаете, что сможете меня этим напугать?
– Я думаю, что таким образом смогу уничтожить ваше царство.
– Вы меня не напугаете. Кишка тонка, – Рэдберн засмеялся, его смех отдавался эхом в тишине дома. – Если думаете, что я сейчас паду на колени и стану просить прощения, то ошибаетесь.
– Я считаю, что вы должны умереть. Да помилует Господь вашу душу!
Рэдберн запустил руку в карман сюртука. Едва он достал пистолет, как звук выстрела разорвал вечернюю тишину. Звук оглушил Бернарда, и в то же мгновение пуля вошла ему в грудь. От такого удара он свалился с ручки стула. Боль расколола Рэдберна, он почувствовал, что задыхается. Тень вплыла в его поле зрения.
– Очень жаль, Бернард, но вы не оставили мне выбора.
– Я вас за это убью, – Рэдберн жадно глотал воздух. Его рука потянулась за пистолетом.
– Нет, Бернард, не убьете. – Гаэтан наступил ему на руку.
Слезы боли затуманили взор Бернарда Рэдберна. Но он видел, как его противник поднял пистолет с ковра.
– Теперь я вижу, что вам очень больно. – Гаэтан прицелился в голову Рэдберна. Громкий щелчок раздался в воздухе: он взводил курок. – Это прекратит ваши страдания.
– Нет.
– Простите, – прошептал Гаэтан.
Это было последним, что услышал Рэдберн.
Глава 25
На следующее утро Себастьян сидел в библиотеке вместе с Феликсом Данбертоном из Главного уголовного суда и слушал подробный рассказ о том, как его племянника нашли убитым сегодня утром. Феликс, низенький, толстенький человек с взъерошенными темными волосами, был похож на небольшого медведя Данбертон говорил медленно, но обстоятельно. Когда же он окончил свой подробный рассказ Себастьян уже прекрасно представлял себе Рэдберна, лежащего на полу в кабинете Гаэтана.
– Вы говорите, что в него стреляли два раза.
– Да, милорд, – Данбертон открыл маленькую коричневую записную книжку. – Один раз в грудь, а второй раз между глаз. Я думаю, что второй выстрел как раз и прикончил его. Первая пуля попала в легкое, а человек может выжить, если попали в легкое. Рядом с ним мы не нашли пистолета. Несомненно, его взял тот, кто стрелял в вашего племянника два раза. – А у вас есть какая-нибудь идея насчет того, кто хотел видеть вашего племянника мертвым?
За прошедшие несколько дней Себастьян не раз думал о том, чтобы убить Рэдберна. А поскольку он все-таки не расправился с ним, то маркиз подумал, что племянника мог убить один из его врагов.
– Боюсь, что ответа у меня нет. Я не знаком с приятелями Рэдберна, – признался он.
Феликс слегка постучал записной книжкой о подбородок.
– Сейчас молодые люди занимаются всякими безобразиями, – сказал он. – Опиум, карты и еще черт знает что. Трудно сказать, из-за чего ваш племянник поссорился со своим убийцей. Мне удалось узнать, что заведение, которое он основал, когда-то было игорным залом.
Себастьян посчитал, что больше этому человеку рассказывать не следует. Лучше, чтобы его участие в уничтожении заведения Гаэтана осталось неизвестным.
– Мне хотелось бы, чтобы вы дали мне полученную вами записку с указанием места, где находится тело Рэдберна, – попросил маркиз Данбертона.
– Да, она здесь, у меня, – Феликс порылся в кармане своего помятого коричневого сюртука и через мгновение достал кусок бумаги, на котором было что-то написано. – Поддельная записка. Если вы думаете, что опознаете почерк, то это вам вряд ли удастся. Слова напечатаны.
Ночью кто-то оставил похожую записку под дверью дома Эндовера. Бумага и почерк были одинаковыми. Но содержание записок различалось. Записка, вместо того чтобы предоставить Главному уголовному суду информацию о том, где находится тело Бернарда Рэдберна, говорила о судьбе Шарлотты Ашервуд. Бумага была подписана буквой Г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82