– Бесстыдство какое, – пробормотала она, улыбаясь сама не зная чему.
– Точно, – отозвался Спенс. – Я бесстыден и сейчас лопну от желания.
Он отпустил ее колени, и Тори соскользнула в бархатную воду. Теперь они стояли рядом, касаясь телами. Тори ждала этого с первого дня – с того момента, как увидела его обнаженным у Оливии, – его кожа манила ее: теплая, мягкая и гладкая, она странным образом казалась олицетворением твердости и мужественности. Вода заставляла их тела двигаться, тереться друг о друга, и прикосновения эти разожгли в Тори новый огонь. Она подняла лицо, и губы их слились – теперь она не только принимала его ласки, но и отдавала свою страсть.
– Я хочу тебя, – прошептал Спенс, лаская ее тело. – Я хотел тебя с первой нашей встречи.
Он приподнял ее, и она обвила руками его шею, прижимаясь нежными округлостями своего тела к стальным мышцам. Мысли ее путались. Была ли в его словах правда? Кинкейд наклонил голову и слизнул соленые брызги с ее груди. Язык его описывал неторопливые круги, приближаясь к соску. Тори выгнулась, дрожа от напряжения, и, когда он наконец схватил губами сосок, она вскрикнула, вцепившись в его волосы, словно боясь, что он исчезнет.
– Расслабься, милая, – шепнул Спенс, не отрываясь от ее груди.
Он, наверное, шутит. Как можно расслабиться, когда он делает с ней нечто совершенно непристойное – и замечательное? Спенс оперся спиной о гладкую поверхность скалы и притянул к себе Тори. Колено его раздвинуло ей бедра. Положив ладони на ее круглые ягодицы, он слегка приподнимал ее, так, что она скользила по его ноге – вверх-вниз. Она оказалась еще более чувственной, чем он ожидал. Она стонала и вздрагивала в его руках.
Но как только ладонь его коснулась верхней части ее бедер, Тори крепко сомкнула ноги.
– Не прячься, Тори. – Он ласкал нежную кожу – осторожно, так, как это делали теплые волны моря. – Откройся для меня.
Она прижалась щекой к его плечу и послушно развела бедра. Губы Спенса скользили по ее лицу, а пальцы играли завитками волос внизу живота. Вот рука его коснулась самого интимного ее местечка, и от сознания, что никто не делал этого прежде, никто не слышал стона, который сорвался с ее губ, Спенс едва не достиг разрядки. Он смотрел на ее запрокинутое лицо, на капельки воды на груди, на разметавшиеся волосы и уговаривал свое тело подождать – нужно дать Тори к нему привыкнуть. А Тори, удивленная и благодарная, раскрылась навстречу его ласкам. Никогда прежде не была ее жажда столь близка к насыщению.
Спенс осторожно ввел палец в горячую глубину ее тела. Боже, какая же она маленькая! Он не хотел причинять ей боль – но что же делать… Он двигался вглубь, растягивая нежную плоть до тех пор, пока не увидел на ее лице гримасу боли и удивления. Тогда он торопливо вынул пальцы, и рука его заскользила по тому маршруту, который – он знал наверняка – принесет ей быстрое наслаждение. Так он и делал: вторжение чередовалось с отступлением, но каждый раз он продвигался на дюйм глубже, подготавливая ее к знакомству со своей восставшей плотью. Кинкейд смотрел в лицо Тори и видел, как растет ее страсть. Наконец пальцы его ощутили теплую влагу – сладкий мед, изливавшийся из глубин ее женского естества. Теперь она готова. Он вновь подхватил жену на руки и вынес на берег, осторожно опустив на разбросанную одежду. Тори, похоже, и не заметила, что волны вокруг сменились ветром и песком. Она по-прежнему обвивала руками его шею, щеки ее горели. Спенс вздохнул и осторожно направил свою пульсирующую плоть в тело жены. Впервые он ощущал… страх? Или сожаление? Так не хотелось причинять ей боль. Но и другое чувство жило в его душе: восторг – ибо это была девственница, его девственница… Тори ждала – ее желание переросло в первобытный голод. И вот теперь, после первого прикосновения, он колебался. Она не понимала причины и не хотела больше ждать. Повинуясь древнему инстинкту, она обхватила ногами талию мужа и, подавшись вперед, насадила себя на его плоть. Острая боль пронзила тело, и экстаз мгновенно сменился ужасом. Тори разомкнула руки и упала на песок, надеясь избавиться от того, что соединило их тела в единое целое. Спенс не шевелился, его тяжесть удерживала ее на месте.
– Ты в порядке? – Голос, наполненный искренней тревогой, унес часть страха, и Тори опомнилась. Нет-нет, она не будет вырываться и не сбежит, не доведя до конца то, что должно быть завершено. Совладав с голосом, она прошептала:
– Все хорошо.
– Я не хотел причинять тебе боль. Но Господь свидетель, без этого не обойтись. – Спенс ласково касался губами ее щеки. – Посмотри на меня, Тори. Скоро станет легче.
Он начал подниматься, освобождая ее, до тех пор, пока внутри Тори не осталась лишь небольшая его часть. Она вздохнула было с облегчением, но тут же закусила губу – он опять устремился внутрь, и плоть ее болела, и снова он то опускался, то поднимался. Кинкейд нашел ее губы, и язык его повторял ритм движений. И скоро боль отступила – он сам же и залечил нанесенную рану. Движения ускорялись, и она обхватила его плечи, стремясь прикоснуться к нему всем телом. Она открыла глаза и взглянула в лицо Спенсу. Ее удивило, что его красивое лицо искажено болью. Неужели она могла причинить ему боль? Но вдруг догадалась, что дело в другом – он сдерживает себя, чтобы доставить ей удовольствие, и, по-видимому, это не просто. Держась за его плечи, она приподнялась. Теперь они поменялись ролями: Спенс замер, а ее бедра описывали круги, приближались и удалялись. Она запустила руку в его темные волосы, ласково пропуская сквозь пальцы волнистые пряди.
– Тори… – это был скорее стон, чем слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95