Оказалось, что она лежит, прижавшись к мужу, рука обнимает его за талию, а ее нога устроилась поверх его бедер. И кожа их соприкасается, потому что ее ночная рубашка сбилась… С бьющимся сердцем и пылающими щеками Тори рывком села и отодвинулась как можно дальше от этого варвара.
– Кинкейд, как вы… – Она дернула на себя простыню, чтобы прикрыться ею, но перестаралась, и теперь он лежал перед ней совсем обнаженный.
– Спокойнее, Принцесса. И не пугайся так. Если я не ошибаюсь, ты собиралась заиметь от меня ребенка.
Тори изумленно уставилась на свидетельство его утреннего возбуждения, которое гордо вздымалось в паре десятков сантиметров от ее носа. Что-то сжалось внутри, но Тори приписала это испугу и торопливо набросила на него простыню. Спенс лениво протянул руку и сбросил ее с себя.
– Вы что, вовсе забыли о приличиях?
– Как и любой варвар. – Он с удовольствием потянулся, напрягая мышцы. Тело его двигалось, жило странной, завораживающей жизнью.
Тори сидела, прижавшись спиной к стене, не в силах отвести взгляд от этих полных животной грации движений. От Спенса исходили волны энергии и чувственности. Вот они достигли ее, и кожа Тори потеплела, она почувствовала внутри дрожь, и, когда он рывком встал, ее рука инстинктивно метнулась в попытке удержать, вернуть – что? Что-то необходимое… Пытаясь совладать с непослушными эмоциями, Тори прижала простыню к груди. Она припомнила вчерашний вечер: его руки, горячее тело, губы… Нет-нет! Это нужно прекратить.
– Что вы собираетесь делать? – Не в силах отвести взгляд, она смотрела, как он ходит по каюте, любовалась им, не желая признаться самой себе, что ей безумно нравятся его узкие бедра и ягодицы, чуть более бледные, чем остальное тело.
– Я собираюсь помыться, побриться и позавтракать, – Улыбнувшись, он потер колючий подбородок.
Тори отвернулась, досадуя, что он видел, как жадно она на него смотрит. Хотя кого она пытается обмануть? Эти золотистые глаза слишком проницательны. Иногда кажется, что они смотрят прямо ей в душу. Он наверняка знает о ее желании… Но разве настоящая леди может желать человека, которого не любит?
Должно быть, он просто околдовал ее, и теперь она превращается в распутницу, в аморальное существо… Она катится вниз, падает в пропасть… Но она сумеет остановиться вовремя!
Взгляд Тори метнулся к Спенсу. Он стоял возле туалетного столика. Утреннее солнце омывало его своими лучами, лаская золотистым светом это совершенное творение Господа. Никогда раньше Тори не приходило в голову, что она сможет со столь болезненной остротой наслаждаться видом и присутствием человека, начисто лишенного всяких моральных принципов.
Взглянув в зеркало на потолке, Тори чуть не застонала. Ничего удивительного, что он не захотел ее вчера – она так некрасива! В поисках защиты от мучивших ее комплексов она вновь ухватилась за праведный гнев.
– Мистер Кинкейд, неужели все ваши любовницы обожали любоваться на себя в зеркало, лежа в постели?
– В смысле? – Он бросил на нее через плечо удивленный взгляд.
– Зачем здесь это зеркало? – Она указала на потолок. Спенс нахмурился и вновь занялся бритьем.
– Это яхта Алана, – нехотя бросил он.
Губка скользнула по бронзовому плечу, и струйки мыльной воды потекли по загорелой спине. Глаза Тори жадно следили за блестящими каплями, стекавшими к узким бедрам. Во рту у нее пересохло. Так нельзя. Надо рассердиться. Это позволит забыть о глупом желании провести пальцами по его влажной коже…
– Не будет ли с моей стороны непростительной смелостью спросить, куда мы направляемся? – язвительно выпалила она.
– В Мексику. – Спенс обернулся через плечо. – У Алана есть дом на побережье – я бывал там несколько раз… Впрочем, довольно давно.
Видеть, как губка скользит по его широкой груди, было еще хуже, и Тори, опустив глаза, принялась разглаживать руками складку на одеяле.
– А сколько мы там пробудем?
– Недолго. Несколько дней – у меня остались неоконченные дела в Сан-Франциско.
Теперь губка путешествовала по плоскому животу, и Тори обнаружила, что не способна ни о чем думать. Так хотелось прижаться к нему, ну хотя бы просто прикоснуться, и чтобы он опять поцеловал ее – как вчера… И тогда она снова поведет себя глупо, и это будет так унизительно!
– У меня нет одежды. Что мне делать?
Спенс прополоскал губку и стер с тела мыльную пену.
– У меня есть предложение, даже несколько, но, боюсь, вы не будете в восторге.
– Вы хотите, чтобы все эти дни я провела в ночной рубашке? – Тори покраснела.
Он повернулся к ней, растирая кожу полотенцем, и ухмыльнулся чуть злорадно:
– Вы можете в любой момент ее снять.
– В отличие от вас я не привыкла разгуливать в столь неприличном виде.
– Я сомневаюсь, что увижу что-то, чего не видел раньше.
– Вы невозможны! – Тори, покраснев, закуталась в простыню.
– Невозможен? Глупости! Я как раз тот человек, который верит, что все возможно, – нужно просто очень сильно захотеть.
Завернувшись поплотнее в черный шелк, Тори слезла с кровати и отправилась на поиски хоть какого-нибудь платья.
– Неужели вы не можете вести себя, как подобает джентльмену? – раздраженно бросила она.
– Всему свое время.
Сундук в изножье кровати был пуст. Она с грохотом захлопнула крышку и подошла к шкафу. Нетерпеливо перебрала рубашки, брюки и пиджаки. На нижней полке выстроились в ряд мужские ботинки и… коробка, завернутая в серебряную бумагу. Тори смотрела на нее, и ее вновь одолело любопытство.
– Думаю, теперь вы можете принять мой подарок, – проговорил Спенс.
– Я предпочла бы что-нибудь из одежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95