Так даже лучше. Рано или поздно это должно было случиться.
Он облегченно вздохнул:
– Я боялся, что ты меня заподозришь… Подумаешь, что это я нарочно подстроил, чтобы выкачать из твоего отца деньги или…
– Я никогда ничего подобного не думала. Мне даже в голову не приходило.
Их глаза встретились, и обоим показалось, будто воздух между ними наэлектризован, как во время грозы. В библиотеке стояла напряженная тишина, в которой явственно слышалось их возбужденное дыхание. Анна опять протянула руку назад, но на этот раз, чтобы ухватиться за столик и не покачнуться. С чувством безнадежности Броуди следил, как кровь отливает от ее щек. Желание прикоснуться к ней превратилось в навязчивую идею.
Вытащив руку из кармана куртки, он потянулся к шелковой розочке, украшавшей пеньюар у нее на груди. Лицо Анны дрогнуло, но она не отшатнулась. Броуди начал осторожно перебирать пальцами тонкие лепестки, а потом с силой стиснул их в кулаке. Губы у нее раскрылись от неожиданности, но она не вскрикнула. Господи, как хорошо он помнил ее рот! Втянув воздух сквозь зубы, Броуди хриплым шепотом проговорил:
– Иди спать, Энни.
Она не шелохнулась, и он неимоверным усилием заставил себя отступить на шаг.
– Уходи. Сейчас же!
Кровь снова прихлынула к лицу Анны обжигающей волной стыда. Она бросила на него страдальческий взгляд, проскользнула мимо и выбежала из комнаты.
Несколько долгих минут Броуди стоял неподвижно, тупо глядя на то место, где она только что стояла, и спрашивая себя, что он натворил.
Но вот в холле зазвучали легкие торопливые шаги. Броуди повернулся кругом. Да, вот оно – истинно верное завершение, все его прежнее поведение было глупейшей ошибкой. Он не должен был ее прогонять. А вот теперь…
В библиотеку вошла Дженни, и одного взгляда на ее лицо оказалось довольно, чтобы подтвердить давно уже мучившее его подозрение, которое ему очень хотелось считать ошибочным и недостойным ее. Ее и Ника.
Напряженная, взвинченная, она остановилась на пороге и неуверенно обвела глазами комнату, но, заметив его в полутьме, сразу поспешила к нему. Волосы у нее были растрепаны, одевалась она явно впопыхах; Броуди подумал, что она, должно быть, уже легла, но снова встала. Когда она заговорила, речь ее полились беспорядочным потоком, нетерпеливая и бессвязная:
– Нам надо поговорить. Я так больше не могу. Я не хочу ждать…
Броуди отступил на шаг, но Дженни проворно схватила его за руку и сжала ее в своих ладонях.
– Знаю, знаю, я обещала подождать, но это слишком тяжело. Прошу тебя. Ник, не прогоняй меня.
– Дженни…
– У меня больше нет сил терпеть. Жить в этом доме рядом с тобой, видеть тебя каждый день… О боже! Иногда мне кажется, что я взорвусь, если не дотронусь до тебя!
По лицу у нее потекли слезы, пальцы еще крепче стиснули его руку, голос перешел в сдавленный, срывающийся шепот:
– За что ты меня мучаешь? Я же знаю: ты все еще меня хочешь! Зачем ты притворяешься, что это не так?
Прикрыв глаза, Броуди покачал головой. Ему было жаль ее.
– Не надо, Дженни. Нет, послушай, не надо, это не…
– Ну пожалуйста!
Она обвила руками его шею, страстно прижалась к нему всем телом, притянула его голову и поцеловала.
Броуди машинально подчинялся ей. Безнадежная тяжесть сдавила ему сердце. Понимая, что объяснения не избежать, он положил руки ей на плечи, немного отстранился, чтобы заговорить, и увидел в дверях Анну.
Она сделала шаг вперед, потом второй. Ее глаза казались огромными и слепыми от боли. «Беги, Энни, беги!» – безмолвно и отчаянно воззвал к ней Броуди, но она, конечно же, не услышала. Его тело как будто оледенело. Дженни наконец тоже заметила, что что-то не так, и оглянулась. Увидев кузину, она разрыдалась еще сильнее;
– Что смотришь? – истерически закричала она Анне. – Он мой! Он всегда был моим! Ты не посмеешь отнять его у меня, он меня любит! Пусть говорит, что хочет, но он любит меня!
Увидев, что Броуди отошел от Дженни и двинулся к ней, Анна вскинула вперед обе руки, словно защищаясь. Прочитав жалость в его глазах, она преодолела судорогу, перехватившую горло, и прошептала:
– Скажи ей.
Потом повернулась и бросилась бежать. Пальцы Дженни вцепились ему в плечи, словно когти, она всем телом преградила ему путь к дверям.
– Нет! – рыдала Дженни, цепляясь за него. – Не ходи за ней, останься!
Она все говорила и говорила, но Броуди больше не слушал: мысленно он следовал за удаляющимся звуком шагов и наконец различил приглушенный стук хлопнувшей на втором этаже двери. Силы покинули его.
Минуту спустя он заметил, что Дженни перестала говорить, а подняв глаза, увидел, что она смотрит на него так, будто видит впервые: «Скажи ей», – прозвучал голос у него в мозгу. Нет, он не мог так поступить. Сказать Дженни правду – значит подвергнуть опасности Анну. Он обязан ее защитить. Пусть даже ценой страдания, которое придется причинить ее кузине.
– Дженни…
Смягчить такой удар невозможно.
– Мне очень жаль, что приходится так поступать с тобой. Клянусь тебе, я не хотел, и, видит бог, ты этого не заслуживаешь. Виноват только я один.
Она упрямо качала головой, не желая слушать. «Будь ты проклят, Ник!» – подумал Броуди.
– Забудь, что между нами было, теперь все изменилось. Надо положить этому конец. Постарайся…
– Нет!
– Послушай меня. Я женат, Анна моя…
– Лжец! Ты говорил, что это ничего не значит, ты же обещал, что мы по-прежнему будем вместе!
«Чтоб тебе гореть в аду веки вечные», – мысленно пожелал брату Джон.
– Мне очень жаль, но это больше не может продолжаться. Мы…
– Почему? Что изменилось? Объясни мне, почему?
Броуди испустил тяжелый долгий вздох и сказал ей правду:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132