>, а она такая острая, что при качке выламывается из самых крепких ящиков и раскатывается по всему кораблю. Доуэрти говорит…
– Я бы сама их тебе дала, если бы ты попросил. – Звук ее голоса – тихий, полный отчаяния и холодной отчужденности – поразил его в самое сердце даже прежде, чем он уловил смысл слов. Броуди вспыхнул, руки в карманах сами собой стиснулись в кулаки.
Анна это заметила. Губы у нее задрожали, она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой. Голос тоже дрогнул, когда Анна продолжила:
– Да, я говорила с моим кузеном. Неужели ты думал, что он мне не скажет?
Джон прислонился к подоконнику и скрестил ноги в лодыжках, по-прежнему держа руки в карманах.
– И что же именно он тебе сказал? – Как ей была ненавистна деланная небрежность в его голосе, наигранная непринужденность позы! Неужели он собирается солгать? Какой же дурой он ее считает в таком случае!
– Все! – вскричала она. – Мне все известно. Кроме одного: на что ты рассчитывал? Неужели ты думал, что тебе это сойдет с рук?
– Что именно не должно сойти мне с рук? – тихо спросил Броуди. – Что тебе известно, Энни?
– Прекрати. Прошу тебя, ради бога, прекрати. Мне известно, что ты вор и лжец, обманщик и лицемер… У меня слов нет, чтобы сказать, что ты такое!
Ему показалось, будто что-то тонкое, непрочное, как бумага, рвется у него внутри – медленно, беспощадно и безвозвратно. Но вслух он сказал:
– Слова ты найдешь. Не стоит себя недооценивать.
Анна сделала несколько шагов к окну и остановилась посреди комнаты, глядя ему в глаза.
– И это все, что ты можешь мне сказать?
– Нет, не все. Я мог бы сказать тебе, что ты ошибаешься. Будет ли из этого толк…
– Я видела чек, Джон. Заполненный твоей рукой! Деньги исчезли!
Броуди скрестил руки на груди. Сколько он ни старался сохранить неподвижность, на щеке у него дергался мускул.
– Ах вот в чем дело, – насмешливо протянул он. – Ну, тогда говорить больше не о чем.
«Скажи ей правду», – подсказывал ему внутренний голос. Увы, гнев и обида заглушили его. Ему захотелось причинить ей ту же боль, которую испытывал он сам по ее вине.
В отличие от него Анна в эту минуту готова была поступиться собственной гордостью.
– Скажи мне все, что угодно, – умоляюще, едва слышно попросила она. – Заставь меня поверить…
Броуди оттолкнулся от подоконника и подошел к ней.
– «Заставь меня поверить», – повторил он с ледяным спокойствием. – Ты хочешь, чтобы я заставил тебя себе поверить?
По спине у нее пробежал холодок. Впервые за все время она по-настоящему испугалась его. Он стоял так близко, что она ощущала его дыхание у себя на лице. В его вопросе ей явственно почудилась угроза. Гнев исходил от него обжигающими волнами; ей даже показалось, что в воздухе между ними дрожит марево. Анна облизнула пересохшие губы и с трудом заставила себя заговорить.
– Пожалуйста, скажи мне, зачем ты это сделал?
– А если нет? Если я не стану ничего объяснять и попрошу тебя просто довериться мне, что тогда?
– Не поступай так со мной. Не превращай это в испытание.
– Испытание закончилось еще до того, как ты пришла сюда. Что скажешь, Энни?
– Это несправедливо.
– Я жду.
Она стиснула руки и прошептала:
– Ты взял деньги?
Его взгляд как будто приморозил ее к месту. Потом он ответил:
–Да.
Анна едва устояла от внезапно охватившей ее слабости. Как сквозь туман она увидела, что он опять отходит к окну.
– Почему? Почему ты не хочешь мне сказать… – Но тут она догадалась. – Ты собираешься сбежать!
Джон стоял к ней спиной, вцепившись руками в подоконник. Он обернулся и посмотрел на нее через плечо:
– А ты догадливая.
– Ублюдок!
Его ухмылка показалась ей донельзя оскорбительной.
– Вот и отлично, Энни. У тебя здорово получается. Погоди, а может, ты вовсе не хотела меня обидеть? Может, ты просто научилась называть вещи своими именами?
Слезы навернулись ей на глаза, но она в ярости стиснула зубы.
– Тебе это с рук не сойдет, я тебя разоблачу. – Но уже в следующую минуту Анна в отчаянии закричала:
– Чего ты ждешь? Почему не прячешься, не убегаешь? Думаешь, что сумеешь выжать еще больше денег из моего отца, если останешься здесь? Вы с Николасом на пару сколько награбили… Неужели вам мало? От меня ты уже получил, что хотел, так зачем же… почему бы тебе…
Ее голос наконец пресекся, слезы хлынули по щекам. Ей пришлось отвернуться, стараясь овладеть собой.
– Я тебя не предавал.
Анна резко обернулась. Ее охватила отчаянная, полубезумная надежда.
– Скажи мне, – проговорила она, давясь слезами. – Просто скажи.
– Раньше я, может быть, и сказал бы, но теперь уже поздно. Делай, что считаешь нужным, но только вытри слезы и уйди отсюда. Я их видеть не могу. И тебя тоже.
Его взгляд угас, побледневшее лицо показалось ей лишенным жизни. На один мучительный миг Анна почувствовала, что его горе не менее глубоко, чем ее собственное, но это было лишь мимолетное ощущение. А может быть, она сама похоронила его под тяжким бременем душившей ее обиды? Надо было сказать ему еще что-то важное, но она никак не могла вспомнить, что именно.
Что же произошло? Неужели все кончено? Она как будто ослепла. Ей хотелось увидеть его всего целиком, охватить его глазами с головы до ног, бросить хоть один взгляд напоследок, но что-то еще, что-то помимо слез, застилавших глаза, мешало ей. Анна попыталась сказать «Прощай», и тут выяснилось, что она не только слепа, но и нема: язык не слушался ее, она так и не сумела выговорить роковое слово. В сердце полыхала неистовая ненависть к нему и любовь – столь же сильная. Значит, это конец.
Она повернулась и вышла.
Глава 27
– Ник опять сегодня не пришел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132