Она притащила с собой в тюрьму обширный гардероб и даже посуду для личного пользования. Сара выполняла кое-какие ее поручения: писала письма, стирала и чинила одежду. За это Шарлотта кормила ее и порой дарила ей деньги. Она не позволяла хорошо одетым мужчинам, которые ее навещали, общаться с Сарой, а та, в свою очередь, будучи сыта, радовалась, что к ней не приставали.
Через пять месяцев после ареста она получила письмо от Ричарда. Он написал ей из своего полка в Гэмпшире сразу по получении известия о приговоре. Письмо пропутешествовало месяцы, оно было адресовано в тюрьму в Рае, и множество жирных пальцев, через которые оно прошло, почти стерли ее имя. Она не могла себе представить, как оно вообще попало к ней в Ньюгейт, но, конечно, деньги, которые он упоминал, не дошли. Вряд ли можно было ожидать иного, если учесть, через какое количество воровских рук оно прошло.
Письмо Ричарда было криком отчаяния, которое вызвало в нем известие о приговоре, и он умолял ее написать и сообщить, чем он в состоянии ей помочь. Но ужас его не был достаточно силен, чтобы скрыть те сомнения, которые он ощущал: вопрос о ее виновности или невиновности вообще не был затронут. Сара сразу же поняла, что он поверил в ее виновность и заставил себя написать письмо, чтобы укрепить пошатнувшуюся веру. Письмо было добрым и нежным — письмо друга, но не возлюбленного.
Она тщательно сложила засаленную бумажку и отправилась к Шарлотте Баркер, чтобы упросить ее написать Ричарду в Гэмпшир, что Сара Дейн уже отбыла в Ботани-Бей.
Она ощутила удивительное спокойствие, когда письмо было написано и отправлено. После этого она старалась не думать о Ричарде и частично ей это удалось. Ее поглощала постоянная забота о том, чтобы выжить, и мир Брэмфильда и Ричарда как-то померк: ей все реже снились извилистые дорожки над плотиной, крики чаек над морем. Грубая действительность тюремной жизни сама по себе прекрасно заслонила прошлое: Саре даже не верилось, что она когда-то знала таких людей, как ее отец или Ричард Барвелл.
Она взошла вместе с другими женщинами на палубу «Джоржетты», которая отплывала от Вулвича в середине декабря, а к тому времени, когда корабль полностью загрузили, укомплектовали команду и спустили вниз по Темзе, деньги у Сары совсем кончились. Она провела долгие месяцы пути, скорчившись в постоянном полумраке орудийной палубы, лишь в случае хорошей погоды выходя на верхнюю палубу для прогулки. Дисциплина на борту была строгой; это означало, что экипажу запрещалось общаться с женщинами-заключенными. Подобное иногда допускалось на других кораблях. Еда, хоть ее и было недостаточно, распределялась довольно равномерно, но все равно более сильные всегда получали сверх своей доли. Непреложный тюремный закон оставался здесь в силе, и слабейший страдал.
III
Когда Эндрю Маклей появился в их отсеке и назвал ее имя, Сара сразу поняла, что должно произойти. После похорон служанки миссис Райдер в то утро орудийная палуба жужжала, как пчелиный рой, обсуждая, кого выберут ей на замену. Они все знали миссис Райдер в лицо, и до них доходили слухи, что она часто болеет. Они видели и двух подвижных ребятишек и понимали, что болезненной женщине с ними не справиться. Болтливые пленницы решили, что одна из них вскоре понадобится, и с часу на час ожидали вызова.
«Жалко, — думала Сара, — что офицер пришел именно в этот момент». Она знала, что произвела на Маклея неблагоприятное впечатление — она прекрасно понимала, как должны были выглядеть в его глазах дерущиеся, царапающиеся женщины, а она, с ее грязным узелком еды, очевидно показалась ему вульгарной и грубой. Она сбоку заглянула ему в лицо, когда они шли почти рядом к каютам. Он ведь может плохо отозваться о ней миссис Райдер, но не это главное. Должна быть какая-то особая причина, по которой выбрали именно ее, и эта причина пока остается в силе. И если уж ей дается шанс работать для миссис Райдер, она не собирается упустить его из-за того, что не выкажет должного почтения и скромности. Если миссис Райдер ожидает увидеть девушку робкую и покорную, она именно такую и увидит. Руки Сары взметнулись к волосам и поправили прическу, аккуратно заправив выбившиеся пряди. Она с неприязнью посмотрела на свое засаленное платье, с его непристойными дырами и понадеялась, что миссис Райдер не будет слишком взыскательна в отношении ее внешности.
Как бы то ни было, она сделает все, чтобы не упустить этот шанс.
Они ступили на трап, и она крепко сжала кулаки, поддавшись первому настоящему волнению, которое испытала с момента получения письма Ричарда.
Эндрю Маклей остановился перед одной из кают.
— Жди здесь, — сказал он через плечо и постучал в дверь, Миссис Райдер попросила его войти. Она лежала на койке и слабо улыбнулась, увидев Эндрю. Каюта была несколько затенена от прямого света из иллюминатора, и он не очень четко видел ее. Ей было немногим больше тридцати пяти, но она все еще была очень хороша: изящная темноволосая женщина, несколько болезненного вида из-за бесконечного путешествия и морской болезни, которая часто удерживала ее в каюте. Она куталась в просторное одеяние из желтого шелка. Глаза Эндрю вспыхнули при виде ее: он считал Джулию Райдер милой и приятной собеседницей. Его очень привлекала ее мягкость.
— Добрый день, мэм, — сказал он с поклоном. — Надеюсь, вам лучше?
— Да, гораздо, мистер Маклей, спасибо.
Она вопросительно взглянула на него.
— Ваш муж за обедом обсуждал с капитаном вопрос о новой служанке, мэм, — сказал он. — Я привел эту ссыльную, Сару Дейн.
— Сару Дейн?! — Миссис Райдер приподнялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163