– Ты хорошо гребешь, – заметила она.
– Какая это гребля! – отмахнулся он. – Я могу выгрести и одним веслом.
– Все равно хорошо.
– Большая практика. Я занимался этим как в Харроу, так и в Кембридже. – Он налег на весла. – Я был загребным нашей команды в лодочных гонках на Кеме. Каждую Майскую неделю, все четыре года, что учился в Кембридже.
– И ты побеждал?
– Обычно да. – Он засмеялся. – Перси был нашим рулевым, и притом очень хорошим. Он был так методичен, что задавал темп лучше других рулевых.
– Тебе, должно быть, его не хватает.
Джон помрачнел, перестал грести и налег на весла так, что лопасти поднялись из воды. Виола ждала, что он заговорит о кузене, но вместо этого он, погруженный в свои мысли, долго смотрел на поросший деревьями берег.
– Джон, о чем ты думаешь?
– Я так тоскую по нему, что сердце болит. – Он покачал головой, словно пытаясь отбросить горькие воспоминания, и снова стал грести. – Потолкуем о чем-нибудь приятном. Сегодня нам полагается веселиться. И должен же быть хоть какой-то толк от моего университетского образования? Стихи какого поэта ты хочешь послушать? Выбери романтические, тогда я смогу быть страстным и пылким и пробужу в тебе желание.
Он и раньше так делал? Сажал женщину в лодку и читал любовные стихи?
Виола глубоко вздохнула и подавила вспышку неуместной ревности.
– Джон ты вовсе не обязан читать мне стихи.
– Не видел я лица прекрасней и милее.
При встрече с ней и жизнь становится светлее.
Странно, но она не знала автора этих поэтических строк, зато прекрасно распознала этот взгляд. Потому что сегодня уже видела его дважды – когда ела тост с джемом и минутой раньше, когда Джон упомянул об уроках плавания. И с каждым разом становилось все легче поверить, что им владеет не просто обычное желание.
Виола поспешно отвернулась.
– Не узнаю, чьи это стихи.
– Я бы очень удивился, узнай ты автора, поскольку я только сейчас их сочинил.
Она растерянно уставилась на него:
– Как! Только сейчас?!
Джон кивнул:
– Я пишу стихи едва ли не с детства.
– А я понятия не имела. Конечно, вы с Диланом вечно сочиняете глупые лимерики, но чтобы стихи?!
– А я понятия не имел, что ты не умеешь плавать. – Он прикрыл глаза. – Кстати, нам следует как можно скорее начать уроки плавания. Мельничный пруд не глубокий. Идеальное место. Можем начать завтра.
– А я думаю, что нам следует вернуться домой. Сейчас, должно быть, начало четвертого, и хотелось бы принять ванну и переодеться перед обедом. Мы здесь живем по-деревенски, так что обед у нас в пять, – напомнила она.
Джон склонил голову набок.
– А есть у нас ванна, достаточно большая, чтобы вместить двоих?
– Нет, – чопорно процедила Виола.
Джон рассмеялся и больше ничего не сказал. Только повернул лодку к берегу. А Виола повторяла про себя прочитанные им строчки. Разум говорил, что Джон не может быть искренним. Сердце не хотело слушать.
– Поскольку мои стихи не произвели на тебя должного впечатления, у меня родились другие.
Он вынул весла из воды, и лодка снова замерла.
– Лимерик! – Глаза его озорно блеснули.
– Лимерик обо мне?
– Знаю я женщину из Гемпшира,
Чья улыбка дороже целого мира,
Волосы – золото, глаза – озерный ил.
А поцелуй ее навек меня пленил.
– Что? – с негодованием воскликнула Виола, не обращая внимания на ту строку, где говорилось о пленившем его поцелуе. – Мои глаза вовсе не цвета озерного ила!
– Точно тот же оттенок. – Он показал на ближайший берег пруда. – Смотри. Зеленовато-коричневый. И что тут плохого? Совершенно по-английски, полагаю. И очень поэтично.
– Поэтично? – возмутилась Виола. – Поэтам полагается сравнивать женские глаза со звездами, небесами и тому подобными штучками, Если сравнение с грязью входит в твой план соблазнить меня, ничего не выйдет.
Глаза его стали серьезными. Он вытащил весла из уключин, со стуком уронил на дно лодки и подвинулся к ней. У Виолы перехватило дыхание при виде его пылающих глаз. Он вдруг встал на колени, вцепился в края дощатого сиденья и, подавшись вперед, коснулся губами ее губ.
– Как насчет этого? Сработает?
Ее охватила внутренняя дрожь.
– Нет, – выдохнула она и крепко сжала губы.
– Виола, будь справедлива, – пробормотал он ей в губы. – Да, я сказал, что у тебя глаза цвета озерного ила, но добавил также, что волосы – золото, а поцелуй меня пленил. – Он чуть куснул ее губы. – Так что попробуй взять меня в плен своим поцелуем.
Виола отвернулась.
– Я не собираюсь целовать тебя, – объявила она сухо, но тут же рассмеялась: – Нет-нет, ты все испортил упоминанием об иле!
Он усмехнулся тихим горловым смешком.
– Но английский озерный ил очень красив. Мне нравится.
Его руки скользнули под нее, и с пугающей внезапностью он перетащил ее к себе на колени. Не ожидавшая такого коварства, Виола стала с визгом извиваться, раскачивая лодку.
– Прекрати! – крикнула она, когда он развернул ее лицом к себе.
Лодка закачалась сильнее и перевернулась. Виола мгновенно ушла под воду с головой и в панике взмахнула руками, не в силах увидеть что-то в мутных глубинах. Но Джон тут же подхватил ее.
– Я тебя держу, – заверил он, обнимая ее. – Держу.
Она судорожно втягивала в легкие воздух и цеплялась за его рубашку. Паника понемногу улеглась, когда она осознала, что Джон крепко прижимал ее к себе, ноги прочно стояли на дне пруда, а вода доходила только до подмышек.
– Отдышалась? – спросил он и, отстранившись, внимательно оглядел Виолу и откинул с ее лба мокрые волосы.
– Ничего страшного. – Она потерла руки. – Холодно, правда, но все обошлось.
Джон присел и подхватил ее на руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76