Вы самый незавидный жених из всех известных мне.
– Это точно. Я рад, что мы прояснили ситуацию.
– И черт побери, Гарри, я в любом случае не собираюсь замуж. Зачем? Я сделала успешную карьеру. Я миссис Бартлби.
– Вы не миссис Бартлби, – выпалил он, не успев прикусить себе язык. – Ваша тетя Лидия – вот кто настоящая миссис Бартлби.
– Это неправда! Идеи, изложенные в статьях, мои!
– Надо отдать вам должное, некоторые из них действительно ваши, такие, например, как оригами и кольца для салфеток, но голос не ваш. Я издал достаточно книг на своем веку, чтобы понять это! Вы не миссис Бартлби, носящаяся с правилами, словно нудная престарелая матрона. – В качестве доказательства он бросил ей в лицо ее же собственные строчки. – Вы не верите, что девушкам возбраняется есть любые части курицы, кроме крыльев. Вы не верите, что девушки не должны есть перепелов или сыр и что им следует выбирать самые простые блюда в меню.
– Правила поведения очень важны, и особенно для юных дев!
– Нет, если эти правила глупы, а заставлять бедных девиц морить себя голодом, потребляя куриные крылышки и обычные пудинги, просто глупо! Это лишено здравого смысла. Будучи человеком разумным, Эмма, вы и сами знаете это не хуже меня. Зачем вы пишете о правилах, в которые не верите?
Глаза ее превратились в щелки. Гарри понял, что шансы попасть в ее спальню практически свелись к нулю, но пребывал в таком расстройстве, что ему было чуть ли не все равно.
– Вы не миссис Бартлби. Вы не тетя Лидия. Вы Эмма. – Он схватил ее за плечи и тряхнул, отчаянно желая выбить из ее головы весь этот бред. – Вы бранитесь и читаете непристойную литературу. Вы страстная, теплая, и самая сладкая девочка, которую я когда-либо пробовал на вкус. И я не верю, что вы действительно вините меня за развод с женой, не верю, что вы не одобряете меня так, как, по-вашему, следовало бы. Будь так, вы никогда не согласились бы вернуться обратно и писать для меня. И я прекрасно знаю, что вы не считаете мои поцелуи преступлением.
– Если два человека не женаты и не помолвлены, это преступление! Преступление! – Она попыталась вырваться, но он не пустил ее.
– Почему? Потому что вам так говорили, но вы ведь чувствуете иначе! Мне известно это с того самого поцелуя в книжном магазине, потому что я видел ваше лицо. Боже, Эмма, оно светилось, как будто солнышко внутри зажглось. Ничего прекраснее я в жизни не видел. И сегодня вы не считали преступлением мои ласки, иначе остановили бы меня! Когда я говорил вам тут всякие вещи, вы могли бы попросить меня удалиться. Могли бы дать мне пощечину. Могли бы осыпать, меня бранью, но вы не сделай я этого. Вы хотели, чтобы я продолжал нашептывать вам на ушко глупости. Вы хотели услышать их. Хотели, Эмма, и вы знаете это.
– Я поступила плохо, выслушивая вас. – Она закрыли уши ладонями. – Но я больше не буду.
– Будете, еще как будете. – Он взял ее за запястья и отнял руки, не ослабляя мертвой хватки. – Женщина, которую я целовал в книжном магазине и в своей конторе, не думала о приличиях. Она просто наслаждалась, принимала ласки как кислород. Та женщина целовала меня так, как женщина должна целовать мужчину.
– Вам ли этого не знать, вы немало женщин перецеловали.
Он пропустил ее выпад мимо ушей.
– Почему вы не можете признаться себе, что чувствуете и что думаете на самом деле? Где же Эмма? Что с ней сталось? Что сталось с той маленькой девочкой, которая обожала валяться в грязи и петь невпопад?
Лицо ее перекосилось, Эмма всхлипнула. Он знал, что причиняет ей боль, но она вынудила его произнести все это, сама довела его до грани.
– Я скажу вам, что с ней случилось. Ее всю жизнь душили и подавляли другие люди и их мнения.
– Да кто вы такой, чтобы, критиковать мою семью? Вы даже не были знакомы с моими родными и ничего о них не знаете!
– Я знаю все, что мне надо знать, благодарю вас. Но им не удалось до конца задушить Эмму, не так ли? Временами она пробивается наружу, и когда это происходит, о Господи, она так прекрасна, что заставляет меня умирать от желания.
Эмма обмякла, воинственный дух покинул ее.
– Уходите, – сказала она. – Просто уходите.
– Вы назвали меня неискренним, Эмма, но лжете вы, а не я. Вы лжете сами себе. Вы отказываетесь от того, что хотите, в угоду тому, что обязаны делать. Вы подавляете свои истинные мысли и стараетесь думать так, как полагается. Вы лжете в сердце, и это самая худшая из всех видов лжи. Вы только и делаете, что стараетесь быть леди. Неужели вы не можете позволить себе быть просто женщиной?
Он отпустил ее руки, но, прежде чем она успела отвернуться, взял ее за подбородок, обнял за талию и поцеловал.
Она не ответила. Она стояла в его объятиях, словно кукла, не отбиваясь, но и не реагируя. Внутри у Гарри что-то сломалось, и он почувствовал, как распадается на части. Он еще крепче прижался к ней губами, охваченный страстью, гневом и разочарованием.
По его пальцам скатилась слеза. Обжигающая, словно кислота.
– Боже! – Он оттолкнул Эмму, в душе разгоралась ярость. Несколько недель он прыгал вокруг нее, как скулящий юнец, и ради чего? Чтобы почувствовать себя нищим с протянутой рукой или скотиной? Надо избавиться от нее. Сейчас же. Раз и навсегда.
Он пробежал пальцами по волосам, поправил одежду и попытался заговорить спокойно, хотя, самому хотелось сломать что-нибудь.
– Я больше никогда не прикоснусь к вам, – сказал он, подходя к дивану, на котором лежал его сюртук. – Никогда. Я снова возведу между нами стену пристойности, и мы будем безучастными, равнодушными коллегами.
Какая насмешка все эти пустые слова! Он сделал глубокий вдох.
– Подумав, я решил, что нам лучше вообще не встречаться лично по поводу вашей работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83