И эти воскресные посиделки вознаграждались сторицей. Сидя в элегантной гостиной миссис Моррис с выцветшими обоями в розочках, папоротниками в горшках и мебелью красного дерева, Эмма слушала, как приятельницы обсуждают ее последнюю статью, и наблюдала за плодами своих усилий. Она обожала эти воскресные дни.
– Мистер Джонс сделал мне предложение.
Фарфоровые чашечки с нежным звоном опустились на блюдца, раздались пять удивленных возгласов, и все дружно посмотрели на дверь, у порога которой выросла мисс Беатрис Коул, в последнее время постоянно опаздывавшая на посиделки.
– О, моя дорогая Беатрис! – Миссис Моррис поставила чашку на стол и повернулась к молоденькой мисс Коул. – Какое счастье!
Беатрис заняла свое обычное место в потертом парчовом кресле. Личико ее сияло, отчасти от искренней любви, отчасти от того, что она смогла поднять столь редкую для незамужних подруг тему: жених с планами на будущее.
– И все благодаря миссис Бартлби. – Беатрис, поспешно стянула перчатки и показала подаренное по случаю помолвки колечко – серебряный филигранный ободок. – Если бы не она, я скорее всего так и умерла бы старой девой.
Мисс Пруденс Босуорт и мисс Мария Мартингейл передернулись, но горячо поздравили подружку, пытаясь скрыть вполне понятную зависть.
Миссис Моррис и миссис Инкберри, позабыв о чае, нахваливали колечко с восторгом, незамутненным низкими чувствами. В отличие от своих незамужних компаньонок у них не было причин волноваться о будущем. Миссис Моррис, вдова, унаследовала после смерти мужа дом с меблированными комнатами и преуспевала. Муж миссис Инкберри держал книжный магазин неподалеку от Флит-стрит, и хотя супругам приходилось ютиться в скромной квартирке над магазином, дом их отличался уютом, магазин процветал, и они благополучно подняли на ноги четырех дочерей. Несмотря на то что Эмма в свои тридцать уже имела мало шансов и давно оставила мысли о замужестве, зеленоглазое чудовище зависти не обошло стороной и ее. Но зависть, которую она почувствовала, услышав новости Беатрис, не шла ни в какое сравнение с удовлетворением – ведь это благодаря ей подруга светится от счастья.
– Беатрис, вы должны нам все объяснить, – сказала миссис Инкберри, отхлебнув чаю. – Как миссис Бартлби способствовала вашей помолвке?
– О да, вы же были в Йоркшире и ничего не знаете. – Беатрис приняла чашку из рук миссис Моррис и потянулась к подносу с пышками. – Вы читаете миссис Бартлби?
– Конечно! – кивнула миссис Инкберри. – Я стараюсь не пропускать ни одной ее колонки, но в Йоркшире трудно достать «Соушл газетт».
– Ну, – продолжила Беатрис, – мистер Джонс уже давно просил позволения проводить меня домой с работы, но миссис Моррис говорила, что гулять вдвоем нехорошо, ведь мы оба не состоим в браке. Люди могут всякое подумать.
– Вы абсолютно правы, Абигайль, дорогая, осторожность никому не повредит, – одобрила миссис Инкберри. – Молодой леди лучше перестраховаться в том, что капается противоположного пола. Она должна заботиться о своей репутации.
– Знаю, Жозефина, – ответила миссис Моррис, – но я ошибалась. Миссис Бартлби в своей колонке утверждает, что прогулка с молодым человеком вполне допустима для Беатрис.
– Правда? – ошарашенно уставилась на подруг миссис Инкберри. Собеседницы согласно закивали.
– Она, конечно же, не лично ко мне обращалась, – сказала Беатрис и разъяснила правило, о котором Эмма писала в статье шесть недель тому назад. – Вот видите, миссис Инкберри, все было в порядке. Я знаю мистера Джонса уже пять лет. То есть мы с ним практически каждый день видимся, я почти каждый вечер в шесть часов закрываю магазин за миссис Уилсон, а он в это же время выходит из адвокатской конторы, живем мы в двух улицах друг от друга и идем домой в одном направлении. Что касается порядочности, мистер Джонс, мне думается, обладает ею, он ведь помощник адвоката. И временами, когда мы стоим в очереди за ленчем у уличного лотка, я вижу, как он покупает два пирожка со свининой, чтобы один отдать бедной нищенке, которая частенько роется в мусорной куче на аллее. Это о многом говорит, не так ли?
Эмма была абсолютно согласна с ней. Дабы несчастная Беатрис могла пройтись до дома со своим кавалером, Эмма взялась за эту тему и немного ослабила правила. У миссис Моррис доброе сердце, но, по правде говоря, женщина она недалекая и чересчур щепетильна в таких вещах. Даже тетушка, долгие годы дружившая с миссис Моррис, считала ее слишком ограниченной.
– Ну, – протянула миссис Инкберри, – если миссис Бартлби уверена, что ничего страшного в этом нет, Беатрис, то вопрос решен.
– Я так обрадовалась, прочитав ту колонку, – мечтательно вздохнула Беатрис, – такое облегчение испытала! И немедля рассказала об этом мистеру Джонсу. Если миссис Бартлби пишет, что все в порядке, говорю я ему, то мы можем не сомневаться. С тех пор мы с ним каждый день ходили с работы домой, миссис Инкберри. И по воскресеньям в парке гуляли. Там он и сделал мне предложение час тому назад. – Она посмотрела на колечко и покрутила рукой, чтобы полуденное солнце заиграло на его гранях. – Мы поженимся перед Рождеством.
Эмма улыбнулась и сделала глоток чаю. Да, решила она, ее новая жизнь действительно хороша.
Ощущение счастья еще не покинуло Эмму, когда в четверг посыльный из «Соушл газетт» пришел забрать ее статью. Она пребывала на седьмом небе, несмотря на четырехдневный ступор, называемый «творческим кризисом». И вот теперь, когда мистер Хоббс уже стучался в дверь, она лихорадочно допечатывала заключительный абзац.
– Подождите секундочку, Хоббс, – крикнула она, вытягивая из машинки последнюю страницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83