— Но он ожидает этого от тебя.
— Вот как? — пробормотала Кэти, у которой от этих слов по телу побежали мурашки. — Наверное, соглашаться на его предложение было действительно глупо, но он не оставил мне выбора.
— Знаю, знаю, — закивала Молли. — В случае отказа он угрожал отправить тебя к хозяину, от которого ты сбежала.
— О, для меня это было бы хуже, чем болтаться на виселице! — с дрожью в голосе ответила Кэти, потом, взяв себя в руки, уже твердо добавила: — Я ни за что не вернусь к хозяину! Пусть меня лучше повесят за сотрудничество с мятежниками!
— Бедняжка! — с сочувствием взяла ее за руку Молли. — Он тебя, наверное, бил? Или вытворял что еще похуже?
Кэти не ответила на вопрос, только зябко пожала плечами.
— Вы даже не можете себе представить, каково это — быть рабыней, — прошептала она. — Меня сможет понять только тот, кто сам побывал в рабстве!
— Ты так думаешь? — усмехнулась Молли. — Тогда смотри! — Она стянула перчатку с правой руки и показала ладонь, на которой темнело клеймо в форме буквы В, столь хорошо знакомое Кэти. — Видишь? Меня тоже по судебному приговору отдали в рабство, и я знаю, каково быть рабыней. Это значит — изо всех сил бороться за жизнь, чтобы не сдохнуть, как собака, и так изо дня в день, недели, месяцы, годы!
Но Молли знала о ней не все — Кэти мало было только выжить, она хотела стать свободной и богатой, чтобы никогда больше не голодать, не ночевать на улице и не быть вещью, которой распоряжаются другие.
Кэти не питала никаких иллюзий относительно Ита-на: он, без сомнения, собирался использовать ее в своих целях. У нее же были свои планы — она хотела выиграть время, чтобы собрать против него улики и заставить Лоудена дать гарантии ее безопасности, потому что только тогда, когда она получит такие гарантии, угроза Итана отослать ее обратно к проклятому Уиллоуби превратится в ничто, пустое сотрясение воздуха. Кэти же получит свободу, деньги, кров над головой и обеспеченное будущее, — короче все, о чем она всегда мечтала. А Итан… что ж, его за измену королю повесят.
Кэти внезапно остановилась, словно обжегшись.
Итана повесят! Она представила себе, как на его шее затягивается петля и его сильное тело бьется в предсмертной муке, а потом безжизненно обмякает… У нее сжалось сердце — в его смерти будет повинна только она…
Радость от предвкушения скорой свободы, все время кипевшая в ней, угасла, сменившись унынием и ощущением вины. Игра в шпионов уже не казалось Кэти забавным и многообещающим приключением, а мысль о желанной награде не грела душу, как раньше.
Она тряхнула головой, отгоняя мрачное видение. Не ко времени в ней проснулась совесть, ведь жребий брошен и обратного пути нет.
Нет, если Итана и повесят, в этом будет виноват он один! Он сам выбрал, по какой дороге идти, прекрасно зная обо всех опасностях, которые подстерегают его. Бунт против короля карается смертной казнью, Итану ли этого не знать? К тому же он не оставил Кэти выбора, так пусть за это поплатится! Она не собирается жертвовать собой ради мужчины, тем более почти незнакомого.
Она сделает то, что задумала, вернее, то, на что ее вынуждают обстоятельства, — увы, иного пути нет. Ах, если бы можно было все изменить! Увы, это уже не в ее силах… Кэти приказала себе не думать о цене, которую заплатит Итан за ее свободу, и о том, какой ужасный конец его ждет из-за ее предательства. Но сколько бы она ни твердила про себя: «Я не виновата!», в ее сознании, как раскаленный гвоздь, засела страшная правда: дорога к ее новой, свободной жизни пролегала через муки и гибель Итана.
Лоуден нахмурился — лорд Нортон, должно быть, заждался его донесения, а документ все еще не готов. Виконт снова перечитал написанное — нет, все не то, одна болтовня! Министр наверняка желает знать о конкретных результатах его, Лоудена, работы, а вот результатов-то пока и нет. Пожалуй, следует отложить отправку донесения до возвращения из Нью-Йорка, тогда можно будет присовокупить к сообщению о положении в Бостоне и свои соображения о том, насколько широко распространилась зараза вольномыслия в «имперском городе».
— Мне не о чем писать! — с досадой швырнув перо, сказал виконт, ни к кому не обращаясь. — Я пробыл в этой богом забытой глухомани меньше месяца, откуда же у меня могут быть достоверные сведения?
Неожиданный стук в дверь прервал его сетования, заставив поспешно спрятать неоконченное донесение под стопку бумаг, подальше от посторонних глаз.
— Войдите! — разрешил Лоуден невидимому посетителю, и в дверях появился капитан Уорт, который тотчас снял шляпу и отвесил шефу учтивый поклон.
— Надеюсь, вы с доброй вестью, капитан? — спросил виконт. — Наша юная прелестница-шпионка появилась сегодня утром на рынке?
— Да, сэр, появилась, но не одна, а с еще одной женщиной, поэтому я не смог с ней поговорить, — доложил Уорт с самым почтительным видом. — К тому же она прикрыла голову капюшоном, давая понять, чтобы я не подходил. Но она все-таки пришла на рынок в условленный день, сэр, и это уже неплохо.
— А что она делала потом?
— Женщины провели в торговых рядах около часа, делая покупки, а потом вернулись обратно в «Русалку», — доложил Уорт.
— Ты следил за ними все время?
— Да, сэр, но издалека, чтобы не спугнуть спутницу Кэти.
Лоуден удовлетворенно откинулся на спинку стула и приказал:
— Выкладывай все, что видел!
— Девчонка ухитрилась сторговать двух индеек, мешок муки, большой кувшин патоки и четыре бушеля сушеной трески за сущие гроши! — ухмыльнулся капитан. — Ловкая чертовка!
— По-твоему, это для нас важно? — ледяным тоном спросил виконт, и Уорт моментально принял самый серьезный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116