— Делать? Я собираюсь лично следить за приготовлением пищи — вот что я собираюсь делать. Я никогда не доверяла этому французскому повару, которого сюда привезла ваша мачеха. Прислуга должна говорить по-английски. А он с подозрительным упрямством отказывается учить английский язык и знает только несколько слов. Не сомневаюсь, это он наполнил солонки мышьяком. Но не волнуйтесь, я живо выведу его на чистую воду.
— Почему же ты не сообщила доктору Типпингу и Викторине о своих подозрениях?
Дженет покраснела до корней волос. Она старательно избегала смотреть на хозяйку. Ее голос стал мягким, почти детским:
— Должна признаться, мисс Кенна, что испытываю определенную симпатию к этому темпераментному идиоту. Я боялась, что его могут уволить.
Дженет явно считала, что все происшедшее было нелепой случайностью, и Кенна была готова с ней согласиться.
— Ох Дженет, — вздохнула Кенна. — Но Викторина и Ник слышали, что сказал врач. Они сочтут меня совершенной дурой.
Дженет хватило совести смутиться.
— Простите, миледи. Обещаю, что поговорю с Клодом. Я обыщу кухню от пола до потолка. Этого больше не повторится.
Кенна немного смягчилась. Какая разница, если родные сочтут ее тщеславной и пустой? Разве она не обязана Дженет за ее преданность? Служанка взяла на себя заботу о ней со дня смерти лорда Данна и никогда ни о чем не просила.
— Конечно, я прощаю тебя, Дженет. Но, пожалуйста, поговори с… Клодом. Его так зовут?
— Да, миледи.
— Всегда думала о нем как о месье Рэйе. Ты должна поговорить с ним, прежде чем он отравит всех в доме. Просто чудо, что никто больше не пострадал.
— Точно, — с готовностью согласилась Дженет. — Я поговорю с ним, даю слово. — Она присела в реверансе. — Может быть, чаю? Я уверена, врач одобрил бы что-нибудь в этом роде.
— Нет. Я хочу поспать.
Но, оставшись в одиночестве, Кенна почувствовала, как ее вновь охватывают сомнения. Как получилось, что во всем доме пострадала только она одна? Ей было тяжело думать об этом, так как боль в висках стала невыносимой. Желудок скрутило, и Кенна потянулась к тазу, который Дженет предусмотрительно оставила на ночном столике. Она наклонилась над ним, но ничего не получилось — желудок был совсем пустой. Эти спазмы были особенно болезненными, и, когда они закончились, Кенна почувствовала себя совершенно изнуренной. Отставив пустой тазик, она зарылась лицом в подушку, молясь о сне.
Сон пришел, но вместе с ним вернулись кошмары. Кенна в который уже раз хватала Ивонну за руку и тащила к спальне, чтобы та могла переодеться для маскарада. Она видела, как отец и Викторина танцуют на балу и как она сама разговаривает с таинственным сатаной. Кенна снова пряталась в галерее и смотрела, как Викторина целует разбойника, потом шла к летнему домику и пробиралась в пещеру. Она припадала к стене, слушая раздающиеся из-за каменной преграды голоса, а затем… Неожиданно нить ее сна изменилась, ведя к новым ужасам.
Кенна увидела сквозь щель в камнях, как Викторина начала плакать. Ее мачеха выглядела особенно жалко. У Кенны сжалось сердце, когда ее отец стал утешать жену, которая предала его в галерее, и направил пистолет на француза и Риса. Кенна боялась за него и за себя. Страх парализовал ее, мешая двигаться, мешая помочь отцу.
Опираясь на камень, Кенна с трудом поднялась на ноги и подошла ко входу во внутреннюю часть пещеры. Один из французов незаметно приблизился к отцу. Его пальцы сжали засунутый за пояс пистолет. Кенна заметила это движение, и у нее перехватило дыхание от страха. Она ждала, что предпримет отец, но он ничего не замечал. И тогда Кенна выступила из темноты, оказавшись на виду у лорда Данна, Викторины и Риса. Но ни Рис, ни Викторина не узнали ее. В отличие от отца Кенна поняла это сразу, потому что его глаза расширились от ужаса и он побледнел. В это мгновение оба француза обернулись на шум у них за спиной и, увидев Кенну, застыли на месте.
Их растерянность была недолгой — пока они не осознали, что она безоружна. Однако Кенна первой ринулась на защиту отца, стремительно прыгнув на мужчину, который стоял ближе к ней. Но другой француз разбил об пол фонарь, и пещера погрузилась в кромешную тьму. Раздались выстрелы, а крик Викторины перекрыл вопль Кенны, которой перебили нос.
Кенна проснулась в темноте, рядом с ней плескалась вода, и она сразу поняла, чту сейчас увидит. Ее рука еще не коснулась тела отца, когда она закричала…
Кенна рывком села в постели, чувствуя лихорадочное биение сердца. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить, где она находится. Ее руки метнулись к простыням, но они были лишь чуть влажными. Она действительно кричала или ей это только приснилось? Бросив взгляд на окно, она увидела, что занавеси раздвинуты, но снаружи уже темно. В камине ярко горел огонь, отбрасывая пляшущие тени на стены комнаты. Около камина, опираясь на мраморную полку, вполоборота к ней стоял Ник, чей профиль казался почти черным на фоне оранжевых языков пламени. Его плечи были опущены, и он рассеянно потягивал вино.
Он выглядел очень усталым. Никогда раньше Кенна не задумывалась, как сильно ее кошмары угнетают брата, и сейчас ей пришло в голову, что они могли стать причиной его нежелания жениться. Она не хотела быть обузой для других людей, но, похоже, что, не желая того, ею стала. Кенна вспомнила, как Ник принял ее сторону против Риса, отказавшись принудить к замужеству, и ее сердце наполнилось любовью к брату.
— Ник? — Она протянула к нему руку. — Иди сюда. Посмотри сам, я все еще жива. — Он не шевельнулся и не ответил, и она, опустив руку, коснулась косы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123