Он слышал, как застонал Лендис в тот момент, когда раздался треск рвущейся ткани. Никаких снисхождений — пусть все будет как положено — платье разорвали сзади, чтобы оголить спину.
— Нехорошо портить такую чудесную кожу. — Траверс пробежал ладонью по обнаженной спине Алексис. Он занес руку для первого удара, но, увидев, как его люди отворачиваются, опустил плеть.
— Она сама этого хотела! — заорал он. — Если бы не она, все кончилось бы миром!
Траверс знал, что лжет. Знали это и его люди, но они помнили и другое: стоит им ослушаться Траверса, как каждый может оказаться на месте девушки. Поэтому им оставалось лишь молча смотреть на происходящее. Каждый был волен думать, что ему угодно.
Человек, который убил Франсин, как завороженный посмотрел на Алексис, когда та, чуть повернув голову и прижавшись щекой к спине Пауля, взглянула в его сторону.
Кожаная плеть хлестнула ее по спине, и Алексис, прикрыв глаза, зашептала Паулю, чтобы он не боялся: она выдержит, она может и хочет пройти все это до конца. Она молила его не умирать, хотя бы ради грядущего возмездия. Алексис чувствовала, что кровь течет у нее по спине, что ее кожа превращается в кровавое месиво по мере того, как Траверс раз за разом поднимает и опускает плеть. Она до крови искусала губы, стараясь не издать даже стона. Волосы ее прилипали к сплошной ране, в которую превратила ее спину плеть Траверса, но Алексис заставляла себя держаться и не терять сознания. Она повторяла себе, что должна запомнить все до последней точки, всю меру унижения и боли, которым подверг ее этот кровавый палач. Ей нужно было помнить все, чтобы эта память помогла ей прожить следующие дни, недели, месяцы. Слезы потекли по ее щекам. Вначале это были слезы боли, но потом их питали горечь, ужас, ярость. Она не могла сдержать стона, только когда потеряла счет ударам и уже готова была потерять сознание, но тут все внезапно закончилось.
Траверс бросил плеть. Раненая рука его невыносимо ныла. Кровотечение усилилось, он чувствовал, что с каждым новым ударом силы уходят от него. Хватит, довольно. Случилось то, чего он хотел с самого начала: услышать, как девчонка закричит. Она могла бы в значительной степени избавить себя от боли, если бы сделала это раньше. Он не собирался давать ей полную порцию, но она все тянула и чуть не убила его самого, прежде чем он добился этого слабого стона. Проклятая гордячка!
Траверс схватился за руку, пытаясь остановить кровь, и рявкнул на своих людей:
— Бросайте их! Мы должны забрать корабли и убираться прочь с этого острова.
Матросы не двигались с места. Взгляды всех были прикованы к спине девушки. Она не плакала и не двигалась. То, что она жива, было понятно лишь по ее судорожному хриплому дыханию. Моряки ненавидели своего капитана за то, что он сделал с ней, и себя за то, что не остановили его.
Один из них подошел поближе к столбу, чтобы отвязать Алексис, но Траверс заступил ему путь.
— Нет. Оставьте ее. Надо убираться отсюда, пока местные жители не поняли, что здесь произошло.
Все побрели прочь. Один лишь убийца Франсин не мог двинуться с места, загипнотизированный взглядом янтарных глаз. Алексис смотрела на него сквозь пелену слез. Когда она опустила веки, матрос словно почувствовал, что его отпустили, и в этот момент он очень четко понял, что хочет сделать. Он кинулся вперед, туда, где маячила незащищенная спина капитана, и бросился на него.
Однако Траверс всегда заранее чувствовал угрозу. Почему-то именно такого поступка он ждал от моряка, убившего женщину. В доме что-то произошло. Что-то еще, помимо смерти женщины.
Инстинкт подсказал Траверсу, как повести себя. Несмотря на свою слабость, он успел выхватить пистолет в тот самый момент, когда моряк уже прыгнул к нему на плечи. Единственный выстрел в живот решил судьбу мятежника — нападавший упал замертво. Траверс поднял голову и обвел взглядом троих оставшихся с ним матросов.
— Кто-то еще хочет выкинуть что-нибудь в этом роде? — с издевкой спросил он.
Мужчины отвели глаза, глядя куда-то поверх холма. Каждый из них мечтал убить капитана, но никто не хотел подвергать себя риску в случае, если попытка не удастся.
Клод едва верил в то, что их с Лендисом оставили в живых. Алексис спасла им жизнь, приняв удар на себя. После того, свидетелями чего они стали, Траверс никогда не решился бы взять их на корабль. Клод понимал, что Траверс не прикончил их только потому, что насытился. С него хватило кровавой бойни этого дня, и больше он не желал крови.
Моряк подкатился поближе к Лендису — вдвоем им было легче справиться с веревками. Первым освободился Лендис. Затем он развязал своего капитана, и они уже вместе подбежали к Алексис. Она была жива, но жизнь в ней едва теплилась. Когда Клод развязал ей руки, она соскользнула по спине Пауля и упала бесформенной грудой у его ног. Мужчины даже не успели подхватить ее. Клод опустился перед девушкой, собираясь взять ее на руки и отнести в дом, когда Лендис тихо сказал:
— Он мертв, капитан. Он, вероятно, умер еще до того, как она бросилась его спасать.
Неожиданно Алексис открыла глаза и посмотрела на человека, произнесшего страшные слова.
— Он умер, когда я просила его держаться. Он умер у меня в объятиях.
Тело ее задрожало от рыданий. Клод протянул руки, чтобы подхватить ее, но она оттолкнула его. С каждым вздохом, наполнявшим воздухом ее легкие, она становилась сильнее.
Клод и Лендис не могли сдержать удивления, глядя, как она встает на ноги. Слегка покачиваясь, она подошла к Паулю, посмотрела на его мертвое израненное тело, затем подошла к Джорджу. Там, за дверью, в доме, была мертвая Франсин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165