Лишь когда Ной, бесцеремонно повернувшись к ней спиной, вновь поднял поводья и повел жеребца через деревья к обочине дороги, она закричала.
Ной старался бережно нести Гедеона, но малыш неловко повернулся, прижав ножку, и отчаянно завопил.
Джесси бросилась за ними вдогонку:
— Ной, отдай мне сына! Ты делаешь ему больно!
Он остановился, бросив на нее холодный взгляд:
— Как ты недавно сказала, ему хочется есть. Я намерен покормить его, но только дома. Если хочешь, пойдем с нами. Выбор за тобой. — Ной продолжил путь. — Предлагаю тебе вернуться. Оставив Гедеона дома, я сразу же отправлюсь за тобой.
— Пожалуйста, не делай этого, Ной! — Джесси потянула его за рукав мягкой кожаной куртки. Ее глаза умоляюще смотрели на него. — Верни мне сына.
— Ты что-то плохо соображаешь, — ответил Ной, стряхнув ее руку. — Если хочешь идти с нами, возьми чемодан. Я подожду.
Джесси понимала, что он прав. Она действительно плохо соображала. Вернее, не соображала совсем. До сегодняшней ночи она всегда заботилась в первую очередь о Гедеоне. Но сейчас она подвергала опасности жизнь малыша, потому что ей было необходимо уйти. Оказавшись в сложной жизненной ситуации, Джесси чувствовала себя в полном смятении. Утирая слезы, она произнесла осипшим от усталости голосом:
— Хорошо, я пойду, но только ненадолго задержусь в твоем доме.
Когда она возвратилась с чемоданом, Ной подсказал ей, как привязать его к седлу. Кроме этих односложных инструкций, больше он ничего не добавил. Судорожно всхлипывая, Гедеон с ЛИХВОЙ возмещал молчание взрослых. Его плач больно ранил сердце Джесси, наполняя душу чувством вины. Не нужно было смотреть на Ноя, чтобы догадаться: он тоже обвинял ее в несчастье Гедеона. Но она сама ругала себя не меньше. Подойдя к повозке, Ной остановил коня, натянув поводья.
— Не уверен, что смогу выносить плач Гедеона еще десять миль, — сказал он, бережно заворачивая малыша в одеяльце и поправляя его шапочку. Ной даже не потрудился бросить на Джесси взгляд. — Он голоден и весь мокрый, а погода стоит сырая и холодная. Мне кажется, будет лучше, если я сначала привезу его домой, а ты пока подождешь моего возвращения возле повозки. Больше часа я не задержусь.
Соглашаясь, Джесси кивнула и протянула руки в ожидании, что Ной даст ей Гедеона, пока сам будет забираться на лошадь. Однако он поступил иначе. Ему удалось оседлать Генерала, не расставаясь с малышом. Джесси беспомощно опустила руки, тихо вздохнув. Только сейчас она осознала, что едва дышала от волнения.
— Жди меня здесь, — бросил ей Ной, пришпорив коня.
Оставшись одна, Джесси стояла посреди дороги, глядя вдаль, пока седоки не скрылись из вида в сером тумане. Затем, устроившись на сиденье наклонившейся повозки, она закуталась в свой плащ и стала ждать.
— Джесси пожалела, что отдала Ною чемодан. Вдруг он откроет его и увидит, что внутри? Пистолет ее не волновал. Ной уже знал о его существовании. Но документы? Она не потрудилась спрятать их как следует. Документы находились на самом видном месте среди ее одежды и награбленных драгоценностей.
Что Ной подумает о завещании Кеньона Панберти, когда прочитает его? А что он скажет по поводу вырванных из семейной Библии страниц, на которых отмечены точные даты рождений и смертей членов семейства Панберти? И, наконец, там находилось письмо Клаудии Панберти, адресованное Джесси, когда она работала в Лондоне компаньонкой у леди Говард. В письме Клаудиа просила Джесси оставить свою работу и переехать жить к ним. Клаудиа очень хотела, чтобы Джесси стала няней Гедеона. Из этого письма Ной узнал бы, кем были настоящие родители мальчика.
Ознакомившись с бумагами, Ной, наверное, проклянет ее. И все-таки ей из осторожности необходимо было везде носить их с собой. Когда Гедеон достигнет совершеннолетия, она обязана будет предоставить доказательства его ^знатного происхождения. Ему это потребуется в случае, если он захочет управлять имением Панберти. Даже при наличии завещания, родословной Панберти и письма Клаудии юноше будет трудно во все это поверить, но ничего другого Джесси предложить не могла. Само завещание и страницы из Библии она стащила из кабинета Эдварда с большим риском для себя. Джесси надеялась, что когда-нибудь Гедеон правильно оценит ее поступок.
Бывали моменты сомнений и тревог: вдруг Гедеон не поверит, что его выкрали из дома, дабы избежать злостного убийства? Однако хуже всего будет, если он не только в этом усомнится, но и возненавидит ее.
— О Господи, — в отчаянии прошептала Джесси, ^ прислонившись к шероховатому борту повозки, — теперь все станут думать, что меня совсем не волнуют интересы Гедеона.
Постепенно усталость и полнейшее изнеможение взяли верх над мучившими мыслями, и Джесси уснула, свернувшись калачиком в углу повозки и погружаясь в несбыточные сны.
Ной бесшумно забрался в повозку и сел на корточки напротив Джесси. Он снял с себя кожаную куртку, и белая льняная рубашка затрепетала на ветру. Джесси по-прежнему была закутана в плащ, но выступившие на лбу и верхней губе капельки пота свидетельствовали о том, что наступивший день обещал быть теплым. Туман уже рассеялся. Даже облаков на небе не было. Несмотря на то что солнце еще только-только взошло, его лучи уже начинали согревать землю.
Наблюдение за спящей Джесси было одним из самых любимых занятий Ноя. Она казалась ему невероятно молодой, а выражение лица — безмятежным и доверчивым. Темные ресницы красиво оттеняли порозовевшие от сна щеки. Колечки шелковистых волос, выбившиеся из переплетенной лентой косы, трепетали возле ее изящных ушей и на висках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134