Было уже поздно, комнату вовсю заливали солнечные лучи. Но вставать Ренни не хотелось. Она повернулась на другой бок и увидела Джаррета Салливана.
Он все еще спал, неудобно устроившись в кресле. Голова была наклонена под странным углом, одна нога подвернута под себя. Пытаясь согреться, Джаррет прижимал руки к груди, в то время как шерстяной платок, которым он накрывался ночью, без всякой пользы лежал на полу. На подбородке появилась темная растительность, в согнутом теле была заметна глубокая усталость.
В этот момент Ренни не испытывала к Джаррету никакой симпатии. Она тихо встала с постели, взяла подушку и ударила ею Джаррета несколько раз по лицу и по груди.
Реакция его была на удивление быстрой для человека, только что очнувшегося после тяжелого сна. Ренни не успела опомниться, как оказалась у него на коленях.
— Какая колючка попала вам под седло? — глухо проворчал он, отбросив подушку на пол.
В ответ Ренни смерила его раздраженным взглядом.
Джаррет не смог удержаться от улыбки. Ренин неловко распростерлась у него на коленях, платье запуталось у нее в ногах и перекрутилось на талии. Корсаж плотно сдавил грудь, не давая глубоко вздохнуть. Прическа после сна была не в лучшем состоянии. Волосы нелепо курчавились на затылке, одна прядь дерзко торчала возле уха.
— Боже мой, при виде вас сердце мужчины может остановиться, — сказал Джаррет.
Ренни успела покраснеть, прежде чем поняла, что услышанное вовсе не является комплиментом. Она толкнула Джаррета в грудь, и он отпустил ее. Ренни неловко упала на пол.
— Если бы я остановила ваше сердце, то оказала бы услугу всем женщинам, — сказала она, высоко подняв голову и выпятив подбородок.
Джаррет задумчиво потер свою чахлую бороду.
— Должно быть, вы правы. Тогда я не смог бы разбивать их сердца.
Ренни захотелось вновь запустить в него подушкой. Взгляд Джаррета остановил ее. Вместо этого Ренни подобрала с пола платок и набросила его себе на плечи.
— Как вы узнали насчет кофе? — спросила она.
— Так вы это признаете? Ренни пожала плечами.
— Не признавать было бы глупо. Вы подозревали с самого начала?
— Когда вы принесли две чашки и не принесли кувшин, меня это удивило. Когда же я попробовал, то все понял. Кофе был чересчур горьким даже по сравнению с тем варевом, которое вы обычно готовите.
— Я делаю нормальный кофе, — переходя в контрнаступление резко сказала Ренни.
Джаррет попытался подавить улыбку и покачал головой.
— Чтобы вас понять, понадобится целая вечность. Вы не испытываете никаких угрызений совести из-за того, что пытались меня отравить, и в то же время страшно обижаетесь, когда я говорю, что ваш кофе слишком крепкий.
— Одно с другим никак не связано. Если бы я знала, как вы относитесь к моему кофе, то положила бы порошок куда-нибудь еще. Я не хотела испортить вкус напитка. И это было всего лишь снотворное, которое мама иногда принимает, а не яд, о чем вы прекрасно знаете. Между прочим вы тоже не особенно раскаиваетесь в том, что так ко мне относитесь.
Все-таки она его достала!
— Леди, что касается бессмысленного упрямства в чистом виде, вы могли бы кое-чему научить… — он запнулся, — …мула.
В невинной улыбке Ренни чувствовалось удовлетворение.
— Вы говорили… — напомнила она.
О чем же он говорил? Ренни явно направила его мысли на другой путь.
— Я подменил чашки, когда вы убирали книгу, а потом дал вам выпить то, что предназначалось мне. Конец рассказа. Вы заснули почти мгновенно.
— Я не подумала о том, что кофе покажется слишком крепким, — с притворной грустью сказала она.
Джаррет наклонился, поднял подушку и запустил ей в голову. Смеясь, Ренни увернулась от снаряда.
Смех у нее сильный, сердечный, заразительный, подумал Джаррет, а не тот вибрирующий, музыкальный, иногда искусственный смех, который он слышал у знакомых женщин. Он смотрел, как она выпрямляется, прижимает подушку к груди. Румянец появился на щеках Ренни, вызов заблестел в глазах, а на губах заиграла прекрасная улыбка.
Она все-таки добилась того, чтобы его сердце остановилось.
Джаррет вытащил из-под себя затекшую ногу и наклонился вперед. Он нахмурился, в голосе его звучала угроза.
— Не кокетничайте со мной. Вы пожалеете о последствиях.
Глаза Ренин расширились, но огонек в них погас. С лица исчезло оживление, черты окаменели.
— Идите вы к черту, мистер Салливан, — тихо, но с достоинством сказала Ренни.
Джаррет встал. Когда кровь прилила к ноге, он еле удержался от стона. Чувствуя неприятное покалывание, прихрамывающей походкой он доковылял до двери, закрыл ее за собой и привалился с обратной стороны. Боль в ноге была ничто по сравнению с болью в паху. Джаррет вспомнил улыбку Ренни. Он едва успел спастись бегством.
Ренни и Джаррет избегали друг друга еще три дня. Хотя Ренни проводила в его обществе не более нескольких минут в день, она всегда чувствовала его присутствие в доме. Она забирала свою еду к себе в комнату и ела в одиночестве, в то время как Джаррет обедал с Каванагами. Он читал в библиотеке, помогал в саду мистеру Каванагу или чистил свой пистолет на кухне под бдительным взглядом миссис Каванаг. Ренни предпочитала одиночное заключение в гостиной, придя к выводу, что избегать Джаррета так же трудно и неприятно, как и находиться в его обществе.
Когда Джаррет появился на пороге гостиной, Ренни решила, что ей это показалось, и потому не сразу отреагировала. Но его обычный образ настолько не совмещался с кипой папок и бумаг, которую он держал в руках, что Ренни поняла — все происходит наяву. Джаррет вошел и опустил бумаги на софу. Они немного сдвинулись на сторону, напоминая раскрытую колоду карт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133