— Я могу дать тебе повод, — предложила она.Нортхэм даже не улыбнулся.— В чем, в чем, а в этом я не сомневаюсь. — Он подставил ей локоть. — Прошу.Элизабет решила, что тема закрыта, и не стала настаивать, поскольку высказала все, что считала важным. Она взяла его под руку.— Скажи, Хэмптон-Кросс — это твое фамильное поместье?— Одно из них. Но я предпочитаю его всем остальным.— Твоя мать живет там?— Нет. Она обожает Лондон. Теперь, когда все мои сестры замужем, дом слишком велик для нее одной, так по край ней мере она говорит. А когда она выбирается за город, то гостит в Стоунвикэме, где живет мой дед. Так что можешь не беспокоиться — она не будет вмешиваться в управление Хэмптон-Кроссом.Элизабет не слишком поверила его словам.— Чтобы мать добровольно отдала своего сына, да еще и ключи от замка? В таком случае она должна быть лучшей из свекровей.— Думаю, она такая и есть, — беспечно отозвался Норт.— Элизабет подозрительно прищурилась.— Ты меня дразнишь?— Он хмыкнул.— Немного.Элизабет обнаружила, что улыбается. И как ему это удается? Наверняка мать и сестры прощали ему все шалости и безбожно избаловали. Неудивительно, что он так уверен, что вдовствующая графиня ее примет.Нортхэм поднял глаза и перехватил мелькнувшую на ее лице улыбку.— О чем ты думаешь?— У тебя удивительная способность превращать самые сложные проблемы в пустяки.— Правда? Я очень много работал над этим.— Я серьезно.— Я тоже. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Кстати, нам, кажется, удалось избежать скандала.Элизабет нахмурила лоб.— У тебя было много скандалов?— Этот был бы первым.— У меня тоже. Но не может быть, чтобы все обошлось совсем без последствий.Нортхэм усмехнулся, уловив в ее голосе разочарование.— Последствия, конечно, будут, — согласился он. — Особенно для нас. Высший свет перемоет нам все косточки, но, думаю, через неделю они найдут себе другую тему для сплетен. — Он тяжело вздохнул. — А я тем временем попробую уточнить некоторые детали.Элизабет пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо. Он стоял спиной к фонарю, нависая над ней темным силуэтом. Казалось бы, ей следовало испытывать тревогу, но вопреки здравому смыслу она чувствовала себя на удивление спокойно в тени его высокой фигуры.— Интересно, — сказала она. — Что за детали?— Ну, — пожал плечами Норт, — несмотря на репутацию мадам Фортуны как талантливой предсказательницы и тот бесспорный факт, что ожерелье было найдено в моем чемодане, не думаю, что кто-нибудь и в самом деле поверил, будто Джентльмен — это я. Как справедливо отметила баронесса, я богат, как Крез, и хотя это не исключает меня из числа подозреваемых, но все же указывает на отсутствие мотива преступления. А что касается табакерки Саутертона, то, во-первых, едва ли бы я позарился на такую вещицу, а во-вторых, учитывая, что мы с Саутом друзья, у меня была масса возможностей завладеть ею раньше. Возникает закономерный вопрос: зачем мне понадобилось делать это сейчас?— И правда, — заметила она с иронией. — Я задаю себе тот же самый вопрос.Нортхэм в ответ только хмыкнул.— Продолжай, — попросила она. — Ты меня просто заворожил ходом своих рассуждений.Жаль, подумал Нортхэм, что она не видит сейчас его улыбки. Это сбило бы с нее спесь. Из авторитетных источников — а точнее, от знаменитой французской балерины — он знал, что эта улыбка способна вызвать в женской груди восторженный трепет. Достаточно вспомнить реакцию жены директора Хэмбрик-Холла — правда, это случилось раньше, чем Нортхэм узнал о воздействии своей улыбки на слабый пол и научился использовать ее только в крайних случаях. Тогда ему было всего двенадцать лет, и он был по-детски беспечен. Элизабет крупно повезло, что с тех пор он многое понял.Прежде чем она заподозрила, что у него на уме, он заговорил:— Золотые карманные часы с рубиновым брелоком, которые должны были служить призом победителю охоты за сокровищем, так и не были найдены. В моем чемодане их тоже не оказалось. По признанию леди Баттенберн, они не представляли особой ценности, но, безусловно, чего-то стоили. Не столько, разумеется, сколько табакерка Саутертона. Вряд ли гости Баттенберна считают меня настолько безумным, что бы вернуть табакерку и взять себе менее ценную вещь.Элизабет внимательно слушала, не сводя с него пристального взгляда. Норт помолчал, собираясь с мыслями.— Следует также отметить, что я, хоть и не являюсь Джентльменом, не могу доказать, что не брал ожерелья Луизы…— Замечательно, — сухо проговорила Элизабет. — Я начинаю опасаться, что мое признание было не только несвоевременным, но и вообще неуместным.Нортхэм издал низкий смешок.— Что касается твоего признания, будто мы провели то утро — и ночь — вместе, то, боюсь, в это никто всерьез не поверил.— Что? — Заявление Нортхэма повергло Элизабет в шок. — Не может быть! С какой стати я стала бы наговаривать на себя, не будь это правдой?— Но ведь это неправда, — напомнил он.— Конечно, неправда. Тем не менее мне не нравится, когда кто-то сомневается в моих словах.Нортхэм вдруг подумал, что даже если он потратит всю оставшуюся жизнь на то, чтобы постигнуть ее логику, едва ли у него что-нибудь получится.— Ты должна пообещать мне, что никогда не будешь требовать, чтобы я вникал в твои умозаключения. Потому что мой бедный мозг просто не вынесет такой нагрузки.— Какая заманчивая мысль! — улыбнулась Элизабет. — Ладно, давай я попробую вникнуть в твои умозаключения. Если ты, конечно, соизволишь мне их объяснить.— Я бы не назвал это умозаключениями, — возразил Норт.До чего же он может быть нудным в своем желании разложить все по полочкам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116