На другой день Чарлз Ньюборо прибыл в школу лично, чтобы забрать Джеффри. Они встретились в кабинете директора. Пораженный тем, что кузен отца оказался достаточно молод, мальчик заговорил с ним, не дожидаясь от директора позволения начать разговор, и получил короткий, но суровый выговор. Возможно, именно поэтому он пропустил мимо ушей то, что Чарлз Ньюборо был представлен ему как седьмой граф Стэнхоуп. В тот момент титул заботил его меньше всего. С обучением было покончено. Воспитатель вынес пожитки Джеффри к экипажу, кучер уложил их на крыше, ворота школы закрылись за мальчиком навсегда. Он вынес все это молча и, махнув рукой на учтивость, внимательно изучал черты новообретенного дяди, которые ему совсем не понравились. Глаза у Чарлза Ньюборо были маленькие, широко расставленные и откровенно неприветливые, а нос — массивный и крючковатый, как у стервятника. Он был в глубоком трауре, который показался мальчику превосходным образчиком лицемерия.
И Джеффри ничуть не ошибся. В присутствии директора дядя держался с ним корректно, даже заботливо, но стоило им оказаться наедине, как все напускное слетело, словно шелуха. Первым делом он холодно сообщил, что родители Джеффри погибли еще до венчания, так что перед лицом закона он по-прежнему остается внебрачным ребенком и к тому же сиротой. Поскольку отец не оставил завещания, все состояние и земли переходят к ближайшему родственнику мужского пола, то есть к нему — Чарлзу Ньюборо. Даже коттедж, в котором вырос мальчик, переходил к дяде как часть имения, а имущество матери, чтобы оплатить погребальные услуги, пришлось продать с торгов. Таким образом Джеффри остался без гроша в кармане.
Выслушав дядю, мальчик вскочил с обитого плюшем сиденья и бросился на него с кулаками. Он кричал, что все это ложь. Отец и мать писали ему, что приедут сразу после венчания и что, если нужно, он предъявит в виде доказательства письмо. Чарлз Ньюборо побледнел и потребовал сделать это немедленно. Но Джеффри вспомнил о судьбе послания и сразу утратил весь свой запал, что позволило дяде стряхнуть его с себя, как котенка.
До сих пор мальчик был уверен, что его увозят в Стэнхоуп, но теперь сообразил: этому не бывать. Новоявленный граф не потерпит под своей крышей чужого внебрачного ребенка. Превозмогая ненависть и отвращение, он спросил, что будет с ним дальше. Чарлз Ньюборо ответил, что пристроил его юнгой на одном судне, и заглушил протесты Джеффри ударом под ребра, от которого у мальчика помутилось сознание.
Какой-нибудь сорванец, рожденный и выросший на лондонских улицах, счел бы плавание на бриге «Ингрен» под началом Лайама Харви воплощением всех своих мечтаний. Для Джеффри оно стало сущим адом, продолжительностью в пять долгих, бесконечно долгих лет. Разумеется, он быстро получил нужную закалку — вынужден был ее получить, иначе бы просто погиб. К двенадцати годам он потерял счет угрозам капитана Харви сделать из него свою «подстилку». Как-то ночью тот в самом деле попытался осуществить это намерение, но, к счастью для мальчика, давно уже потерял всякую мужскую силу. Однако капитан не потерял тщеславия и строго-настрого запретил Джеффри — в то время уже Джерико, а для окружающих Джерри — под угрозой отдать его на потеху всей команде, болтать о том, какую потерпел неудачу. Мальчик благоразумно придержал язык и с той поры носил клеймо «капитановой подстилки». Отчасти это был постыдный ярлык, отчасти щит, надежно защищавший от чужих посягательств. Однако когда ему исполнилось четырнадцать, капитан подобрал в южном порту ловкого постреленка, способного ублажить его иным способом, и Джерри тем самым лишился всякой протекции. Ему пришлось несладко, однако он уже умел за себя постоять. В одной драке он отсек ухо Дугану, в другой — искалечил пару матросов и в конце концов убил одного из претендентов на место покровителя. Будь этот человек достойный и богатый, Джерри не избежал бы виселицы, но жизнь моряка не стоила и цента — по крайней мере на «Ингрен». Дело кончилось тридцатью ударами линьком и заточением в вонючем корабельном трюме.
Это были странные пять лет, и они закалили мальчика особым, из ряда вон выходящим образом. Он превратился в рослого, физически сильного подростка, тело которого было вылеплено из стальных мышц и сухожилий и покрыто шрамами от ран. И все же в душе он оставался ребенком. Как ребенок, он верил, что от неприятностей можно укрыться за непроницаемым панцирем и избежать новой боли. Некогда сообразительный, жадный к знаниям, Джерри отупел, как ломовая лошадь, которая знает только тяжелую работу и корм.
Должно быть, он мало-помалу зачах бы в трюме, если бы не случай. На «Ингрен» возник пожар. Это одно из самых страшных бедствий, и моряки боятся его едва ли не больше, чем кораблекрушения. На борьбу с огнем были брошены все, в том числе и Джерри, а когда худшее было позади, его попросту забыли отправить обратно. Тремя днями позже, в Саванне, он сбежал с брига. Поначалу жил воровством, а когда ему стукнуло семнадцать лет, был пойман с поличным и отправлен на плантацию некоего Ричарда Дан-на, отрабатывать стоимость четырех старинных книг, украденных в его городском доме. Срок принудительных работ был определен судом в семь лет. Джерри оставался на плантации три года — именно столько потребовалось ему, чтобы прочесть все книги в библиотеке хозяина.
Начал Джерри на полях, наравне с рабами и такими же, как он, каторжанами. Однако Ричард Данн заинтересовался юным воришкой, которого больше занимали книги, чем дорогие безделушки. Он взял его в дом подсобным рабочим, а когда выяснилось, что тот силен в арифметике, сделал счетоводом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133