Ферн почувствовала себя на седьмом небе. Мэдисон считал, что она такая же красивая, как Саманта. Она в это не совсем верила, но ей не важно было, что он лгал ей. Важно было то, что он сказал это. Она чувствовала себя после этих слов так же великолепно, как если бы они были правдой.
Они очень быстро приехали. Ферн было совершенно безразлично, куда они едут. Лишь бы быть рядом с Мэдисоном, слышать его восторженные слова, слушать его похвалы. Но мысль о том, что она предстанет перед множеством людей на балу, ужасала ее.
– Все мужчины на вечеринке захотят танцевать с тобой, – сказал Мэдисон. – Но помни, я страшно ревнив.
– Не волнуйся. Я всем буду отказывать. Даже тебе откажу. Я ведь не умею танцевать.
– Я забыл об этом. Надо было бы тебя научить. «Препятствия. Всегда возникают какие-то препятствия», – подумала Ферн.
– Я что-нибудь придумаю, – сказал Мэдисон. Несколько десятков колясок уже стояло возле дома Маккоев. Яркий светлился из всех окон, раздавались веселые звуки скрипок, а неподалеку, на Техасской улице, в салунах тоже звучала музыка, но куда менее благозвучная.
– Я высажу тебя у входа, – сказал Мэдисон. – А сам быстренько найду, где поставить коляску.
Ферн подумала о том, что ей придется стоять одной на глазах у проходящих мимо людей, и ее сердце дрогнуло. Нет, она не войдет одна в дом Маккоев, скорее уж вернется назад.
– Я останусь с тобой, – сказала она Мэдисону.
– Но ты испачкаешь платье.
– Ну и что? Я исчерпала весь запас мужества, пока Роза и миссис Эббот надевали на меня это платье. Одна я в дом не пойду.
– Тебе не надо входить в дом. Подожди у дверей, пока я не вернусь.
– Нет, – возразила Ферн. Ее пугала мысль о том, что все проходящие мимо мужчины будут глазеть на нее, а женщины – обсуждать, как она выглядит. Она вынесет это, если рядом будет Мэдисон, с ним она все вынесет, но она не могла оставаться одна.
Попросив кучеров двух колясок подъехать друг к другу поближе, чтобы освободить место для его коляски, Мэдисону удалось поставить ее возле деревянного забора, который окружал дом Маккоев.
– Я донесу тебя до дорожки, – предложил Мэдисон, когда Ферн хотела выйти из коляски.
– Я сама пойду.
– После всех испытаний, которые ты вынесла, пока тебя наряжали, я не могу позволить, чтобы все пошло насмарку. Ты вся испачкаешься.
– Не можешь же ты нести меня на руках, как девку из салуна. Что скажут люди?
– Ага, значит девок из салунов мужчины носят на руках? – спросил Мэдисон, улыбаясь хитрой улыбкой. – Мне надо было поменьше оставаться в гостинице.
– Ты знаешь, о чем я говорю.
– Я знаю. И я также знаю, что ты не должна прибыть на бал в таком виде, как будто только что чистила коровник. Это даст еще больше поводов для разговоров.
И прежде чем Ферн промолвила еще одно возражение, Мэдисон взял ее на руки. Глотая воздух широко открытым ртом от неожиданности и страха, что он не удержит ее, и она упадет в пыль, Ферн обхватила его руками за шею. Но от этого ее смущение только еще больше усилилось.
Никогда ее не носили на руках, за исключением того случая, когда она была без сознания. Даже в ту ночь, когда Трои спас ее, и она была полуобнаженная, грязная, плачущая от страха и стыда, она не позволила ему нести ее. Всякий раз, когда мужчина прикасался к ней, она была на грани истерики. Она никому не позволяла обнимать себя. И вот теперь она вдруг оказалась на руках у Мэдисона, обнимала его за шею, прижималась к его груди.
К ее удивлению, она не впала в панику. Другое чувство, весьма неожиданное и необычное, охватило ее. Она не чувствовала страха от его прикосновений, она почувствовала возбуждение, ощущая силу его рук. Ее приятно волновало то, как он несет ее – осторожно, будто бесценное сокровище. Она обнаружила, что находиться на его груди ей вовсе не в тягость и ничего ужасного в этом нет. Да, она слегка смущалась, но в то же время испытывала какое-то пьянящее чувство удовольствия. К тому моменту, когда Мэдисон опустил ее на землю, Ферн вся раскраснелась, тяжело дышала, в ее чувствах был полный разброд.
Сердце ее было не на месте. Мэдисон не просто прикасался к ней. Он держал ее и крепко обнимал. Она не в силах была сопротивляться ему, не могла вырваться и убежать, и она больше не боялась его. Старый мерзкий страх, правда, начал давать о себе знать, когда Мэдисон опустил ее на землю, но куда сильнее было ощущение сладкого волнения и какого-то неясного ожидания.
Внезапно ей показалось, что на улице слишком жарко, а кругом слишком много народу. Она не могла пока разобраться в своих новых переживаниях, для этого потребовалось бы время, а у нее его не было. У нее щеки горели и бешено билось сердце, а Мэдисон уже крепко взял ее за руку и повел к дому. К свету, ко всем людям.
– Я не хочу, чтобы ты вела себя так, как будто в этом вечере нет ничего необычного, – говорил ей Мэдисон. – Если ты будешь делать вид, что ничем не удивлена, то и сама никого не удивишь.
– Но я чувствую себя, как клоун в балагане.
– А я так себя не чувствую, – сказал Мэдисон, крепко сжимая руку Ферн. – Я чувствую себя, как счастливчик, которому выпала редкая честь сопровождать на бал самую красивую женщину в городе. Я понимаю, что ее попытаются отбить у меня, но я намерен драться, как лев за свою добычу.
– Ты так говоришь, как будто я кость, за которую будут драться собаки, – сказала Ферн. Она понимала, что Мэдисон говорит все это для того, чтобы она чувствовала себя уверенней, но все равно его похвалы радовали ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119