Сначала я, возможно, исполосую тебя шрамами, а потом переломаю ребра. Хочу посмотреть, что в результате получится.
– Остановись, Хен. Одумайся. Это слишком жестоко.
– Не вмешивайся, Джордж. Он пришел сюда, чтобы убить меня. Я хочу убедиться, понимает ли он, что собирается сделать.
– Думаю, он уже понял.
– Боюсь, нет. Может, если я прострелю ему уши, тогда он поймет, – пригрозил Хен.
Эллисон стал мертвенно-бледным. Простреленные уши считались пожизненным клеймом труса.
Хен остановился в пяти шагах от юноши и поднял пистолет.
– А теперь замри!
– Но он всего лишь ребенок.
Хен не шелохнулся и не опустил оружие.
Лорел затаила дыхание. Она видела взмах руки с пистолетом. Вот-вот прозвучит выстрел, который оборвет жизнь юноши. Голова вдруг закружилась, в глазах потемнело, к горлу подступила тошнота. Лорел навалилась на подоконник, чтобы не упасть.
– Он застрелит его, да? – спросил Адам.
– Не знаю, – ответила мать дрожащим от волнения голосом.
«Пожалуйста, не делай этого, – мысленно умоляла она Хена. – Не убивай его. Я не смогу смотреть на тебя и не вспомнить лицо этого мальчика»
Все в мгновение ока изменилось: и чувства, и мысли. Лорел казалось, что если Хен убьет этого мальчика, то ее любовь умрет.
– Ну, как, тебе весело, napень? Ты же это хотел сделать со мной, не так ли? Не очень-то забавно знать, что ты можешь в любую секунду умереть, правда?
Хен, наконец, опустил пистолет, шагнул вперед и, схватив Эллисона за шиворот, поднял с земли.
– Посидишь в тюрьме и подумаешь, стоит ли еще стрелять в людей.
До Хена донеслось учащенное и раздраженное дыхание Джорджа, стоящего за спиной. Неужели брат действительно думал, что Хен застрелит парнишку? Впрочем, что же он мог думать, если Хен не давал повода думать иначе?
– Нужно послать за доктором, – заметил Джордж. – Парень ранен.
– Это всего лишь царапина. Ему придется подождать, пока врач не осмотрит щеку Тайлера, – возразил шериф, подталкивая перед собой Эллисона.
Лорел всем телом навалилась на подоконник – ноги подкашивались, бил озноб.
– А что он собирается делать сейчас? – не унимался Адам.
– Ведет юнца в тюрьму, – ответила она и закрыла глаза, мысленно благодаря Всевышнего за помощь.
Сейчас она любила Хена Рандольфа еще сильнее, чем прежде.
По дороге к тюрьме Хен заметил доктора Эверсона и Тайлера, которые торопливым шагом направлялись к ресторану.
– Почему ты не попросил обработать рану? – спросил Хен у брата, когда доктор скрылся за дверью ресторана.
– Док должен срочно осмотреть Хоуп. Одна из пуль ранила ее.
Хен почувствовал, как сердце тревожно сжалось и что-то внутри оборвалось. Только теперь он уловил встревоженный шепот и женский плач, доносившиеся из ресторана. Увлекая за собой Эллисона, шериф решительно вошел в распахнутую дверь. На полу у окна лежала Хоуп. На груди девочки расплылось кровавое пятно. Вокруг валялись осколки оконных стекол. Рядом с дочерью на коленях стояла рыдающая Грейс Уорти. Горас Уорти, обнимая жену за плечи, пытался увести несчастную женщину в другую комнату.
Одного беглого взгляда Хену хватило, чтобы сразу же понять, что шанс на спасение ничтожно мал. Самое позднее, к утру Хоуп умрет.
Раньше ему не доводилось видеть, как умирает девушка, тем более, хорошо знакомая. Шериф был потрясен до глубины души. Здесь умирала даже не молодость – юность. Он не испытывал ни гнева, ни ярости – он умирал вместе с Хоуп. Чужая боль испепеляла душу.
– Как это случилось? – спросил он.
– Она хотела посмотреть, что происходит на улице, – ответил Горас. – Мы не знали, что здесь, за стенами дома ей может угрожать опасность.
Грейс неожиданно повернула заплаканное лицо к Хену.
– Это вы во всем виноваты! Почему вы не убили его сразу?
– Но он еще не смышленый мальчишка. Он и стрелять-то толком не…
Истошный вопль оборвал слова Хена. Узнав Эллисона, Грейс набросилась на юношу с отчаянием и яростью матери, потерявшей ребенка. Она царапала его лицо ногтями, осыпала его тело градом ударов. Не оттащи Горас с Джорджем обезумевшую от горя женщину в сторону, она бы задушила Эллисона голыми руками. Мужчины вдвоем еле удерживали Грейс – она готова была вцепиться зубами в горло юноши.
– Убейте его! – захлебываясь слезами, кричала она. – Убейте его! Он не имеет права жить! Он убил мою дочь!
Потрясенный увиденным, Хен вытолкнул Эллисона из ресторана. Затем, спотыкаясь, бегом направился к конторе, увлекая за собой юнца. Эллисон не сопротивлялся, когда шериф грубо втолкнул его в комнату, окинув напоследок свирепым взглядом.
Эллисон с потерянным видом безвольно опустился на кровать:
– Она умрет?
Эллисон выглядел напуганным до смерти ребенком. Но Хен не замечал, что перед ним уже не вооруженный хулиган, – его подхватила и закружила волна слепой ярости. Он готов был взорваться от гнева, как пороховая бочка. От сочувствия и симпатии к Эллисону не осталось и следа. Лицо шерифа было обезображено злобой и ненавистью.
– А тебе какое дело? Разве кого-нибудь из Блакторнов волнует, что они ранили или убили человека? Разве тебя волнует судьба женщины, почерневшей от горя? Или ты думаешь о девочке, которая умирает, так и не успев познать радость первой любви? Тебе нравится убивать? Почему же ты не убил меня? – Хен быстро вставил ключ в замок камеры, рывком открыл дверь и как ураган ворвался в камеру.
– Я ведь ношу шерифский значок, – закричал он, надвигаясь на забившегося в угол юношу. – Разве не шерифы являются излюбленными мишенями твоей семейки, не так ли?
Эллисон сжался в комок.
– Чему тебя учила семья? Они говорили, что ты имеешь право получать все, что захочешь, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120