У меня надежный источник.
– Я говорил с Эндрю об этом сегодня утром, правда, не сказал о вашем предположении, что он может ока заться вором. Вы не должны писать о нем в вашем разделе.
– Вы же понимаете, что я не могу этого пообещать. Если я слышу что-то скандальное и интригующее, я должна об этом написать.
– Я знаю Эндрю пятнадцать лет. Думаю, мне было бы известно о том, что мой лучший друг промотал свое состояние. Но я не заметил никаких перемен в его образе жизни.
– Возможно, существует причина, почему перемен не последовало, – быстро ответила она.
Чандлер оставался непреклонным.
– Он не крал ворона. Эндрю не мог украсть ни у меня, ни у кого-либо еще.
Миллисент продолжала быть спокойной и невозмутимой.
– Отчаявшиеся люди принимают отчаянные меры.
Чандлер сказал только:
– Миллисент.
Она взглянула на него и сдалась.
– Хорошо, я прошу у вас прощения, если вы подумали, что я обвиняю вашего друга в том, что он светский вор. Я просто предположила такую возможность.
– Эндрю не может быть в этом замешан. Будь у него денежные затруднения, он обратился бы ко мне. И потом, существует дюжина титулованных джентльменов, о которых известно, что они промотали свои состояния, играя в карты.
– А они были у вас на вечере?
Чандлер остановился и резко повернул ее к себе лицом.
– Моя дорогая Миллисент, вы не только красивы, вы еще и умны. Я попрошу Доултона проверить, кто из светских людей в долгах, а потом посмотрим, внесены ли их имена в списки тех, кто бывал в ограбленных домах.
– Прекрасная мысль, сэр. Если среди светских людей нет постороннего лица – а скорее всего его нет, – значит, светский вор – чей-то друг.
Чандлер посмотрел на нее, и его охватило бешеное желание овладеть ею. Миллисент не может принадлежать ему. Он не может принадлежать ей, но как же он ее хочет!
– Я хочу поцеловать вас прямо здесь, перед всеми – и пусть они видят.
Миллисент отступила; глаза ее предостерегающе сверкнули.
– И не пытайтесь, лорд Данрейвен.
– Ладно, подожду, пока мы зайдем за дерево.
Он взял руку Миллисент, снова просунул ее себе под локоть, а потом продолжил прогулку, но уже в более быстром темпе.
– Рядом нет деревьев.
– Для огорчения нет причин, – залихватски улыбнулся Чандлер и подмигнул Миллисент. – Деревья сейчас будут. Я знаю прекрасное местечко.
– Меня вовсе не огорчает отсутствие деревьев, сэр, – возразила она, однако не очень убедительно. – И как вы смеете вести меня туда, где уже целовали десятки девушек?
Чандлер по-прежнему был весел.
– Вам не угодишь. Теперь вы как будто ревнуете.
– А вы, сэр, просто грубиян.
– Но приятный грубиян.
Она остановилась.
– Да. Это так, и в этом мое несчастье.
– И счастье.
Внезапно Миллисент отвернулась, а затем потянула Чандлера за рукав, заставив его пойти в противоположную сторону.
– Что это значит? – спросил он, однако не сопротивляясь пошел туда, куда она влекла его.
– Не сегодня, милорд. Я не позволю вам сегодня поставить под удар мою репутацию. Наша прогулка будет благопристойной, даже если это нас и убьет.
Чандлер заглянул ей в глаза с пониманием и восхищением.
– Хорошо. Сегодня вы победили. Пусть мне страшно хочется поцеловать вас, но я уважаю ваше решение.
Миллисент глубоко вздохнула.
– Благодарю вас за это небольшое уважение.
– Не за что. – Ему понравилось, что она не сделала попытки наказать его за то, что он повел себя дерзко.
«Господи, а что мне в ней не нравится?» Они направились к экипажу.
– Нам придется вернуться к разделу лорда Труфитта, потому что вы должны узнать еще кое-что.
– Что такое?
– Эндрю подумывает нанять сыщика, чтобы выяснить, кто такой лорд Труфитт, и разоблачить его.
– Ах нет! Этого нельзя допустить. Вы не должны позволить ему это сделать.
В глазах Миллисент плескался неприкрытый страх, и Чандлера это озадачило. Какую опасность может таить в себе разоблачение лорда Труфитта? И что все-таки общего у Миллисент с автором скандальной хроники? У Чандлера не было ответа на эти вопросы, но пришло время наконец выяснить, какую власть лорд Труфитт имеет над Миллисент.
– Вы должны сказать Труфитту, чтобы он не писал в своем разделе об Эндрю, и тогда, пожалуй, Эндрю откажется от своей затеи. Я, конечно, постараюсь его отговорить, но у Эндрю своя голова на плечах. Боюсь, что его намерения серьезны.
– Спасибо, что вы меня предупредили. – Голос Миллисент звучал тихо, неуверенно, благодарно. – Я знаю, что вы не можете мне доверять.
Как звучало то, что он слышал где-то? «Счастливая, довольная женщина не знает в любви границ». Нужно выбросить из головы такие мысли. Это заведет его туда, куда он не готов идти.
– Откровенно говоря, меня не волнует, что будет с Труфиттом, но я не хотел бы, чтобы какие-то действия Эндрю причинили вам вред.
Миллисент снова благодарно улыбнулась:
– Спасибо. Я перед вами в долгу.
«Замечательно».
– Я подумаю, как вы могли бы со мной расплатиться.
– Разумеется. – Она задумчиво покачала головой. – Почему всякий раз, стоит мне убедить себя, что вы настоящий повеса, вы вдруг делаете что-то удивительно доброе, вот как сейчас?
– Я уже сказал вам, что умею вести себя как джентльмен – иногда. А теперь, раз вы не сможете больше писать об Эндрю, я полагаю, что вам придется вернуть меня в этот проклятый раздел.
– Ну вы – фаворит.
– А Файнз? О нем за последнее время писали всего пару раз, а ведь, конечно же, существует кто-то, кому хотелось бы прочитать и о Файнзе и кто недоволен, что им пренебрегают.
Глаза Миллисент блеснули, как огонь, тлеющий в золе.
– Чандлер, да ведь это прекрасная мысль!
– Прекрасная мысль?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82