Как могла она позволить этому человеку, который был ей едва знаком, оказать на нее такое сильное воздействие? Нет, это никуда не годится! Это только отвлекает ее от работы. Одним быстрым движением Анемон поднялась с кровати в твердой решимости выбросить из головы все мысли о Стивене Берке.
Она разделась и занялась вечерним туалетом, заставив себя думать об Оливере, отце, о тех делах, которые надо было доделать в ближайшие дни, – о чем угодно, лишь бы не о высоком американце с обворожительной и опасной улыбкой. И все же, стоя перед овальным зеркалом в ночной сорочке с расческой в руке, девушка невольно представляла себе образ Стивена Берка и вспоминала его оскорбительные слова.
Она погасила лампу, и маленькая комната осталась освещена лишь узкими полосами лунного света. В зеркале бледно мерцало ее отражение. Анемон поворачивалась то одним, то другим боком, критически сощурив серые глаза. Прозрачная белая ночная сорочка облегала ее тоненькую фигурку, подчеркивая пышные округлости груди и бедер, обволакивая нежной дымкой длинные стройные ноги. Вырвавшись из плена шпилек и кружевной наколки, ее волосы пышной серебристой копной ниспадали до самой талии, пепельно-русые локоны искрились и переливались в лунном свете, обрамляя выразительное, с высокими скулами лицо девушки. Если бы Стивен Берк увидел ее такой, а не в старомодном платье горничной, может быть, он составил бы о ней другое мнение.
Девушка мечтательно приподняла тонкую бровь. Наверняка в одном из платьев Сесилии она смотрелась бы обворожительно, например, в светло-лиловом муслиновом, которое ее госпожа надевала сегодня, или в вечернем из зеленого атласа, в котором она была вчера за ужином. В таком элегантном наряде она могла бы даже показаться ему хорошенькой…
«О чем это я?» – спохватилась Анемон, досадуя на предательские мысли. Ей нет никакого дела до того, что о ней думает Стивен Берк! Никакого дела! Она швырнула расческу на туалетный столик и отвернулась от зеркала, поклявшись больше не думать об этом человеке.
Однако когда до ее ушей долетел легкий женский смех, она с упавшим сердцем обернулась к открытому окну. Вслед за тем послышался раскатистый мужской хохот. Анемон уже догадалась, какую картину она увидит в саду, и эта догадка пронзила ее острой болью. Она медленно подошла к окну.
Луна плыла высоко в небе, таком черном и бархатном, что хотелось его потрогать. Холодно мерцали звезды, добавляя белого света к лунному сиянию. Дворик внизу, с его тенистыми деревьями и статуями-призраками, был словно окутан серебристой дымкой. В гостиной уже погасили лампы, и через стеклянные двери больше не струился свет, но Анемон хорошо все видела. Слишком хорошо! Она присела на подоконник, не сводя глаз с парочки в саду.
Залитые лунным светом, Сесилия и Стивен Берк прижимались друг к другу возле каменной скамьи – почти на том же самом месте, где совсем недавно Энтони грубо домогался Анемон. Но Сесилия в отличие от Анемон явно не испытывала недовольства. Она стояла в объятиях Стивена Берка, обвив его руками за шею, и на глазах у Анемон медленно подняла свое изящное, красивое лицо для поцелуя.
Анемон смотрела не отрываясь. Поцелуй длился долго. Когда он закончился, Сесилия вся обмякла в объятиях американца. Он склонился к ее шее, и до маленького окошка на втором этаже долетел приглушенный стон удовольствия. Руки Стивена заскользили по роскошному телу девушки. Анемон услышала басовитый рокот его голоса, Сесилия ответила что-то, но так тихо, что нельзя было разобрать ни слова. Вместе они опустились на каменную скамью, и Стивен снова привлек ее в свои объятия. Анемон наблюдала за его умелыми действиями, и сердце трепетало у нее в груди. Она еще какое-то время смотрела, как они целуются и обнимаются под луной, потом отступила от окна, закрыла его и, задернув занавески, вернулась к кровати.
Сесилия выглядит очаровательно, с горечью подумала девушка, расстилая постель. А Стивен, то есть Стивен Берк, способен вскружить голову любой женщине. Они хорошая пара, подходят друг другу. Хотя, впрочем, ей это совершенно безразлично. Анемон откинулась на подушки.
И все же откуда эта тупая, ноющая боль в сердце? Почему раскалывается голова и жжет глаза? Почему так хочется плакать?
Анемон не знала ответа – вернее, не хотела его знать. Она напомнила себе, что надо поспать, чтобы завтра быть в форме. Ей предстоит завершить задание, которое сильно повлияет на ход войны с Наполеоном, а потом уплыть в Америку, на встречу с отцом. Поскорее бы уехать из этого дома и больше никогда не видеть его обитателей! Девушка лежала на своей узкой кровати и смутно томилась по чему-то неопределенному, что могло бы заполнить пустоту в ее сердце и унять эту странную боль.
Глава 5
Почти весь следующий день лорда Пелхама не было дома, но около полудня произошло нечто такое, что целиком завладело вниманием Анемон и вывело ее из того вялого состояния, в котором она пребывала все утро.
Проснувшись, она сразу же вспомнила события прошлой ночи и впала в уныние. Но потом, сразу после ленча, в парадную дверь постучали, и Моффет впустил в дом маленького суетливого человечка, который назвался мистером Снидом. Анемон знала, что он связан с французским агентом Генри Марсье. Снид и раньше бывал в этом доме, но в последний раз она, к своей досаде, не сумела подслушать его разговор с графом Пелхамом. Теперь же, когда Моффет сообщил ему, что графа нет дома, Снид оставил запечатанное письмо и просил передать его лорду Пелхаму, когда тот вернется.
Мистер Снид, явно нервничая, настаивал, чтобы письмо ни в коем случае не оставляли на столе в холле, а отнесли в библиотеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103