Он поцеловал ей руку, подождал, пока жена устроится в кресле, и сел рядом.
Мистер Гризмор начал зачитывать предсмертные пожелания старого графа Стоунклифа относительно того, что он передает свои земли, дома, деньги – словом, все, чем владел на этой грешной земле, младшему сыну, который в прошлом показал себя человеком безответственным, вспыльчивым, пренебрегающим своим титулом и положением в обществе.
– После трагической кончины вашего брата граф счел, что женитьба поможет вам исправиться и принять на себя новые обязанности. Но речь шла о браке с достойной женщиной, – добавил Гризмор. – Истинной леди. – Он выжидающе взглянул на Джози поверх очков. – Таковы несколько необычные условия завещания.
– Мой отец, черт его побери, всегда был отъявленным тираном, – заметил Итэн.
На шее мистера Гризмора вздулись вены.
– Милорд, это…
– Это совершенная правда, не возражайте, – миролюбиво оборвал его Итэн. – Но я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать моего отца. Он умер, и теперь ничего нельзя изменить. Моя жена помогла мне осознать это и вдохнула в меня надежду на будущее, возродила во мне немного любви к жизни.
Джози повернулась к нему, вопросительно выгнув брови.
– Всего лишь «немного»? – тихо спросила она. Взглянув ей в глаза, Итэн вспомнил о поцелуях и нежных словах, сказанных ими друг другу сегодня ночью, после благополучного возвращения домой.
И как всегда, красота Джози, ее жизненная сила и неиссякаемая доброта, на которую, слава Богу, не повлияли никакие тяжелые испытания, уготовленные ей судьбой, вызвали в нем вспышку радости и желания – такого сильного, что ему захотелось тут же стиснуть ее в объятиях. А поистине фантастическая история о том, как она узнала, кто ее родители, о драгоценностях из одного гарнитура, о застенчивой сестре и дедушке-герцоге Беннингтоне придала Джозефине Купер Баркер Сэвидж еще большее очарование.
Черт бы подрал этих напыщенных, чопорных болванов! Если б не они да не дурацкие условия завещания, с которыми сегодня же надо покончить, он и сейчас целовал бы Джози до тех пор, пока ее глаза не потемнеют от страсти – такой же неистовой, как и его собственная.
– Пожалуй, больше. Намного больше, – шепнул Итэн, и выражение его глаз подсказало Джози, что это правда.
Усилием воли он снова переключил свое внимание на Гризмора.
– Полагаю, наша встреча подошла к концу. Вы выполнили свои обязательства перед моим отцом: познакомились с моей женой и собственными глазами убедились, что она, вне всяких сомнений, – истинная леди. Теперь вы можете снять с себя ответственность.
– Боюсь, все не так просто, милорд, – заявил Гризмор, устремив на графа сочувственный взгляд.
Очаровательная молодая женщина, сидевшая рядом с наследником, была, безусловно, очень элегантна в своем шелковом платье с кремовыми кружевами и крошечным турнюром. Блестящие локоны уложены в затейливую прическу, и маленькая шляпка со страусовым пером – последний крик моды. Ее движения грациозны, низкий голос красив и музыкален. Гризмор не нашел никакого изъяна в этих сияющих глазах и вызывающе чувственном очертании рта, но он не мог пренебречь словами мистера Оливера Уинтропа. А новость, которую тот сообщил (если, конечно, это правда), у любого вызовет шок. Такая женщина не может быть графиней Стоунклиф.
И все же надо соблюдать осторожность. Допустим, мистер Уинтроп сказал неправду или что-то преувеличил – в обоих случаях он, Гризмор, окажется в весьма неприятном положении перед молодым графом. Выгоды ему это не принесет. Придется идти по лезвию ножа и постараться, выполнив свой долг перед покойным графом, сохранить в числе клиентов его наследника.
– Мистер Уинтроп довел до моего сведения информацию весьма неприятного свойства. Сожалею, миледи, что вынужден затронуть этот вопрос, но нам важно выяснить правду.
– Я понимаю. – Джози глубоко вздохнула, приготовившись к расспросам и обвинениям.
Итэн заранее предупредил ее о том, что Уинтроп знает все о ее прошлом и уже начал распускать у них за спиной грязные слухи. Конечно же, он донес о прошлом Джози и Грйзмору.
Выбора у нее не было. Она будет лгать. И лгать убедительно – так, чтобы Гризмор поверил ей больше, чем Уинтропу, и не вздумал наводить справки в Америке.
Иначе они проиграют. Гризмор легко обнаружит, что Уинтроп прав. И дело не в том, что она воровка (об этом никому не известно доподлинно). Главное, выяснится, что Джози никто, безродная сирота, работавшая поварихой и танцовщицей в салуне, – словом, очень далека от идеала безупречной аристократки, которую старый граф прочил в жены своему сыну.
Джози почувствовала, как Итэн снова напрягся. Она знала, что в душе он проклинает отца. Ночью он сказал, что, если придется выбирать между ней и наследством, он без всяких колебаний откажется от богатства. Они вернутся в Америку, где никто не будет вмешиваться в их отношения, и заживут своей собственной жизнью. К черту Стоунклиф-Парк, Лондон и парламент…
Но Джози прекрасно понимала, как Итэн любит свое поместье. Да и сама она – совсем чужой здесь человек – чувствовала, что Стоунклиф-Парк завоевал ее сердце. Как приятно, должно быть, любить этот дом, милую зеленую Англию и называть их своим домом.
Дом. Из-за нее, никогда не имевшей дома, Итэн может потерять свой собственный, принадлежащий ему по праву. Это невыносимо.
– Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
И Джози одарила Гризмора изысканной улыбкой, которую репетировала перед зеркалом со дня отъезда в Лондон.
– Если вы не возражаете, мистер Гризмор, я все поясню сам, задав несколько простых вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93