Вспотев от усилий, он сдернул с себя рубашку, штаны и жилет и бросил их на пол, рядом с одеждой Моры. Выпитое виски, стремление забыться, страсть — все смешалось, все подгоняло Куинна взять ее немедленно.
Он прижался к ее нежному телу своим мускулистым, в старых шрамах торсом. Они осыпали друг друга голодными поцелуями, вжимались друг в друга, и каждый хотел еще большего, чем получал. Он впитывал в себя ее запах жимолости, наслаждался ее шелковистыми волосами, которые скользили по его груди и плечам. Он смутно чувствовал ответные ласки Моры, ощущал, как извивается под ним ее тело, как она тихонько стонет, а ее пальцы запутались в его волосах.
Мора отдавала ему всю себя, ее язык сцепился с его языком. Он чувствовал, как нарастает его желание, как растет напряжение, и гладил ее тело, все ниже и ниже спускаясь к бедрам. С томлением во всем теле он пробрался в теплые шелковистые глубины ее плоти.
Она вскрикнула, ее тело напряглось.
Куинн замер, уткнувшись губами ей в шею.
— Что не так, ангел?
— Ничего, — выдохнула она. Ее лицо залилось краской — от страсти, решил он. — Я… я… так неожиданно.
— Да уж, разумеется. Будто ты ничего такого раньше не делала.
Он засмеялся, успокаивая ее долгим горячим поцелуем.
— Черт! Ты так хорошо пахнешь, прямо как цветок, — бормотал он ей в волосы, потом внезапно поднялся и накрыл ее тело, а его кровь уже кипела от желания. Ее длинное, тонкое тело вдавилось в его тело, мощное и сильное, оно выгнулось ему навстречу, приветствуя его, а губы открылись, зазывая его язык. Он действовал грубо, жестко, уступая слепой яростной страсти, такой же древней, как сама земля.
Сердце Моры билось отчаянно, когда новые чувства затопили ее до краев. Она стиснула широкую спину Куинна Лесситера, отчаянно борясь с мучительной болью, которую он доставлял ей.
Но, даже сражаясь с болью и вместе с тем упиваясь новыми ощущениями, она не могла не удивляться, как этот мужчина, такой большой и сильный, способен быть таким невероятно, таким чудесно нежным.
Потом он широко развел ее бедра и вошел в нее. Боль пронзила ее. Казалось, она разорвала ее пополам.
Она закричала, ее глаза открылись, а тело окаменело. Но он горел в огне, в пожаре страсти и не обратил внимания на ее крик, а может быть, он был пьян или не мог остановиться, не закончив. Она ничего не понимала, она только знала, что он заполнил всю ее собой, он нырял в нее и выныривал, снова и снова, слезы катились у нее из глаз, по щекам, а ее тело беспомощно корчилось под ним.
Он гладил ее, целовал медленными, ласковыми поцелуями. Незаметно произошло чудо. Нестерпимая, острая боль отступила, и Мора сама начала двигаться. Эта боль была уже иная. Толчки были ритмичны, неустанны, они вовлекали ее в свой ритм.
Страсть иссушала ее, Мора с трудом дышала, ее бедра выгнулись вверх, а ноги сцепились на длинных, твердых ногах Куинна. Ее тело взмокло от пота, она вдавливала его в себя, желая, чтобы он оказался еще ближе и вошел в нее еще глубже.
Боль, которую она испытала прежде, больше не имела значения. Все было не важно для Моры сейчас, кроме Куинна.
Он хотел ее, он нуждался в ней этой ночью, может быть, почти так же сильно, как и она в нем. Он был нужен ей, чтобы заполнить пустоту ее жизни, отогнать от нее одиночество, согреть своим теплом, и увести из этого тоскливого городка туда, где ее бы любили, хотя бы недолго, пусть только одну ночь, чтобы ее жизнь из серой и тягостной стала иной, чтобы она увидела в ней сияющую радугу своей мечты…
Она задержала дыхание под взглядом его сверкающих глаз, и мощные толчки снова вовлекли ее в движение. Мора стиснула Куинна в объятиях и закричала, и они помчались вместе навстречу огню, на край раскаленного добела безумия. Вверх и вниз… Восхождение и падение, подъем и…
Ослепительный блеск, безудержный выплеск энергии, все сметающий на своем пути.
Потом Куинн откинулся на подушки и впал в оцепенение. Это понятно, подумала Мора, голова у нее кружилась. Это вполне возможно, снова подумала она, ведь он выпил столько виски. Но Куинн, хмыкнув, поцеловал ее в нос и крепко прижал к своему горячему телу.
Какое-то время Мора лежала, не смея шевельнуться, и вспоминала о том, что произошло несколько минут назад. Она чувствовала себя умиротворенной, ей и в самом деле стало тепло. Она застенчиво положила руку ему на грудь и обняла его, ощущая тепло его тела и силу. От него шел неповторимый мужской запах виски, кожи и пота. Дрова потрескивали в камине, горел огонь, за окнами бушевала снежная буря. Приближался рассвет. Мора приподнялась и посмотрела на Куинна.
Даже спящий он казался огромным: ширококостный, хорошо сложенный, мускулистый. Его лицо казалось вытесанным из гранита, а темная щетина придавала ему особую, жесткую красоту. Его черные волосы падали на лоб совсем как у мальчишки, усталость спряталась в плотно закрытых глазах. Старые шрамы на теле недвусмысленно намекали на бурное прошлое.
Мора потянулась и, не думая, ласково отвела прядь волос с его бровей.
— Куда ты идешь, Куинн Лесситер? — прошептала она голосом нежным и тихим, как полет перышка. — Ты уйдешь от меня с рассветом? Увижу ли я тебя снова?
Она чуть не подскочила, когда он ответил:
— В Хелену.
— Ч-что? — задыхаясь, спросила она, отдергивая руку и потрясенно глядя на него. А ей-то казалось, что он крепко спит!
— Я еду в Хелену. — Он пробормотал это с трудом — без сомнения, из-за выпитого виски и усталости. — На рассвете.
Смущаясь, она задала другой вопрос, хотя он снова закрыл глаза:
— А что тебя ждет в Хелене?
Он хмыкнул и пошевелился.
— Дело!
— Тебя могут убить.
Он снова хмыкнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101