Рейнер видел, как панический страх овладевал мусульманами, но он был слишком поглощен беспокойством за Алуетт и злостью на Ричарда, который держал его тут Бог знает для каких целей, когда он должен мчаться к ней… где бы она ни была, пусть даже ему придется заплатить за это своей жизнью. Вместе с Зевсом он занимал пост, ближайший к горам. Может, ему удастся потихоньку отойти назад, сколько можно, а потом пустить Геракла в галоп прямо на передовые линии мусульман. Надо только не забыть махать белым тюрбаном, чтобы они его не убили, а там сразу потребовать, чтобы его отвели к Саладину. Ну же, смелее! Ричард его никогда не простит за это. Как может любовь к женщине пересилить вассальную верность?
Рейнер поднял глаза и встретил холодный всепроникающий взгляд короля, словно прочитавшего его мысли. Не отрывая своих глубых глаз от карих глаз Рейнера, он почти незаметно покачал головой. Не делай этого!
Прошел еще час. Ричард призвал к себе Лестера, герцога Шампаньского, и Ги де Лузиньяна для совета. Оба они выглядели не лучшим образом, когда, пришпоривая коней, направились потом на свои прежние места. Решение было принято.
Рейнер поглядел на Зевса, который начал тоненько выть. Что будет?
Голос Ричарда прогремел над равниной. — Саладин нарушил договор о выкупе. Мы не получили ни денег, ни Святого Креста, ни наших пленных из грязных рук неверных. Смерть мусульманам!
Те, кто понимал по-французски, начали плакать и выть, без слов делясь своим ужасом с остальными. Христианские воины возбужденно заговорили, когда рыцари уселись поудобнее в седлах и обнажили мечи. Потом все стихло. Поднятая рука Ричарда притянула к себе взоры. Он махнул рукой и крикнул: — Пусть они заплатят за предательство Сала — дина! Христиане, убейте их! Пусть идут к своему Магомету! Каждый сарацин, отправленный в ад, приближает вас к раю! Рыцари, окружавшие Рейнера, пришпорили коней, но нашлись и такие, которые соскочили землю и с обнаженными мечами бросились гущу съежившихся от страха сарацин. Обагренные кровью мечи, перерезанные глотки! Даже воздух словно сгустился от кровавых испарений, страха и палаческого сладострастия.
Конь, промчавшийся мимо, задел Геракла, и он недовольно заржал и стал на дыбы, а когда вновь опустился на землю, то застыл в недоумении, не чувствуя шпор, приказывающих ему лететь вперед. Он раздувал ноздри в предчувствии битвы, а рядом стоял Зевс, готовый в любое мгновение защитить своего хозяина или выполнить его приказание.
Рейнера мутило. Он понял, что от него требовалось напасть на безоружных и беспомощных пленников и убивать их до тех пор, пока они все не лягут на равнине, обагрив ее своей кровью.
Он шел в поход, зная, что ему придется убивать сарацин, освобождая святые места, но убивать солдат, вооруженных для битвы и знающих, на что они идут, во имя своей веры! А тут убивать безоружных, закованных в цепи пленников, да еще с женами и детьми! Каким же он будет христианином, если поднимет ребенка на копье, как это делали сплошь и рядом солдаты Ричарда, или вспорет живот юной сарацинке, когда она на коленях будет молить о пощаде?
Нет, это не для него!
Окликнув Зевса, Рейнер натянул поводья, и послушный конь подал назад, а потом, повинуясь золотым шпорам, помчался к горам.
Однако оказавшись у переднего края обороны христиан, он обнаружил, что там жаркий бой. Солдаты с трудом сдерживали яростный напор одетых в белое всадников Саладина.
У сарацин не хватало сил прорвать оборону и прекратить резню, слишком их было мало и слишком плохо они были вооружены по сравнению с франками. Тем не менее их атака помешала Рейнеру проскочить в горы, воспользовавшись замешательством с обеих сторон, и он чуть было не получил удар в спину, чудом успев опередить сарацина и отправить его, вопящего от боли, к Аллаху,
Рейнер стянул с себя белую тряпку, которой прикрывал шлем от солнца, и помахал ею, надеясь, что сарацинам ведомо значение белого флага, уж коли они не понимают по-французски. Однако ему пришлось отказаться и от этой идеи, когда он увидал мусульманина, несущегося прямо на Зевса, который, повернув морду к хозяину, словно призывал его встретить врага лицом к лицу. Рейнеру ничего не оставалось, как этого тоже отправить в рай, поле чего и он и его пес внимательно огляделись кругом, ища какой-нибудь выход.
Вот! Дыра на правом фланге! Рейнер, не жалея шпор, хотя его коню это не требовалось, направил Геракла туда, где не видно было дерущихся противников.
В последний момент англичанин углядел-таки приближающееся справа пятно, но тут его ударили по голове, искры посыпались у него из глаз, после чего он провалился в беспросветный мрак.
Глава 29
Он очнулся, ощутив уже знакомую боль в голове. Неужели он опять в Генуе, опять ограблен и брошен умирать? Осторожно приоткрыв один глаз, Рейнер увидел, что лежит не в своем шатре и не в своем доме в Акре.
Над ним алый полог шатра, а возле него низкий стол с золотой корзиной, наполненной гранатами и продолговатыми желтыми плодами, называемыми бананами. Гурия с закрытым лицом отирала пот с его лба, сидя рядом на корточках в полупрозрачных шаль — варах. Взгляд ее черных глаз искал одобрения человека, прятавшегося в тени.
— Хорошо, Фаих, можешь идти, — сказал тот. У Рейнера загудело в голове, когда он попытался разглядеть мужчину, но, несмотря на все его старания, видение двоилось и плыло и он ничего не мог с этим поделать.
Женщина скрылась, оставив Рейнера наедине с хозяином шатра, чей голос он уже когда-то слышал.
Рейнер не поверил себе, когда Саладин подошел к его ложу и уселся на подушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93