Я понапрасну растрачу ее юность и красоту на пустыню моего тела!
— Тогда что же такого интересного в этой женщине, что ты решил заговорить о ней? Хочешь, чтобы я взял ее в свой гарем?
— Нет, хотя она ничем не уступит твоей любимой жене. Я видел леди Алуетт де Шеневи в шатре Мелех-Рика, когда ты посылал меня лечить его. Она пела ему, мой господин… И ей очень подходит ее имя, которое означает «жаворонок». Ее красота затмевает луну и звезды, Саладин, и, если я хоть что-нибудь понимаю, сердце у нее достойно ее красоты. Она любит рыцаря из приближенных Мелех-Рика, и он любит ее. Он мужествен и храбр, и больше подходит прекрасному Жаворонку, чем этот скорпион Фулк. Мне кажется, я могу ей помочь.
— Помочь? В чем?
— Она слепая, мой господин, хотя у нее глаза ясные, как горные озера. Я уверен, что ее слепота скорее из-за душевной раны. Она не больна, и я, наверное, мог бы…
— Восстановить ее зрение? Это будет чудом, освященным именем Аллаха. Иди к ней, мой друг, и предложи ей свою помощь!
Старый лекарь хмыкнул, радуясь юношескому восторгу султана, забывшего о своих горестях.
— Не все так просто. Франки хорошо стерегут своих женщин, хотя сами погрязли в невежестве и предрассудках. Если я посмею приблизиться к какой-нибудь из них, она в ужасе убежит от меня, как от самого сатаны, даже если поймет, что я лишь хочу вылечить ее. Нет, я прошу тебя, не отдавай ее в жадные руки Фулка. А ее прозрение в воле Аллаха. Если он пожелает, я исполню его волю. Мне кажется, что голубая накидка мне к липу… а вы наденьте темно-зеленую с золотыми нитями. Она как нельзя лучше пойдет к вашим огненным волосам, Иоанна. Алуетт, вы тоже должны взять себе накидку в подарок за ваше терпение, с которым вы сносите наши бесконечные походы на базар. Я думаю… вот эта словно специально для вас.
— А мне, Tante Беренгария? — заканючила Хлоя и была вознаграждена приглянувшимся ей безвкусным кольцом.
Обе королевы и Хлоя со своими дамами делали обход лавок в Акре, как делали это каждое утро, пока солнце еще не поднялось высоко в небе. Днем они не выходили из прохладных комнат дворца и в основном дремали до вечера, пока не являлся, иногда в сопровождении Филиппа, Ричард. Тогда они обедали. Если же Ричард развлекался по-своему и предоставлял дам самим себе, они очень сердились на него.
Торговец с носом, похожим на луковицу, обрадовался, когда дамы остановились возле его лавки. Они редко торговались, и кажется, у них не иссякали монеты, на которые они покупали золотые и серебряные украшения, полотно и шелк, фрукты, овощи, мясо, короче говоря, все, что можно купить на базаре. К тому же они не позволяли сопровождавшим их воинам чинить неприятности торговцам, как это теперь нередко случалось с крестоносцами, когда жизнь в приморском городе потихоньку начала входить в нормальную колею.
Неприятности состояли из разных «задачек». С их помощью крестоносцы получали подтверждение, что торговцы действительно восточные христиане, за которых они себя выдают, а не тайные сарацины или евреи. Надо сказать, что сирийские христиане внешне ничем не отличались от таких же темнокожих и длиннобородых нехристиан. Иногда торговцев заставляли читать наизусть «Отче наш» или «Богородице Дево», но бывало, что требовались более веские «доказательства», и тогда в ход пускались мечи, приподнимавшие или разрезавшие одежды ради выставления напоказ тайных знаков на мужском органе. Сарацины и евреи проходили через обряд обрезания, и крестоносцы напрочь отвергали всякие объяснения по поводу крещения в зрелом возрасте. Если торговца уличали во лжи, его лавчонку громили и крушили, товары разворовывали… а иногда и его самого лишали жизни.
Кстати сказать, даже местные христиане испытывали трудности, стоило им пожелать возвратить себе собственность в Акре, которую жадные крестоносцы не желали отдавать, даже если на нее находились владельцы из изгнанных за два года до этого сарацинами горожан. Наследники первых крестоносцев, явившихся сюда больше чем сто лет назад, были ограблены точно так же, как и сарацины, и толпами приходили во дворец за справедливостью.
Алуетт поблагодарила за подарок, сказала, что, может быть, он подойдет к свадебному платью, которое было уже куплено несколько дней назад. Подумать только, через две недели она станет женой Рейнера.
Прошла неделя, как пала Акра и как она обещала обвенчаться с Рейнером. Прошла неделя с тех пор, как она вновь на несколько мгновений обрела зрение, чтобы потом опять погрузиться во тьму. Целая неделя беспросветной тоски, которую не могла прогнать даже возбужденная болтовня Иоанны и Беренгарии, усиленно готовившихся к свадебной церемонии. Алуетт улыбалась, отвечала на вопросы, делала, что ей приказывали, и все.
А ее душа все глубже погружалась в трясину отчаяния. Королевы не замечали, что она живет как во сне. рейнер, правда, заподозрил, что с ней не все в порядке, но он был так занят делами Ричарда, что почти не виделся с ней.
Алуетт не собиралась увиливать от венчания. Она дала слово и сдержит его, тем более что она любит Рейнера и хочет быть его женой. Но она еще никогда так не мучилась. Что-то внутри ее, причинявшее ей столько страданий, словно очнулось от спячки и хотело погубить ее.
«Лучше бы мне вовсе не прозревать», — думала Алуетт.
Все это происки дьявола, пожелавшего извести ее. Что хорошего в том, что она то ругает себя за неблагодарность, то убеждает себя в выпавшем ей счастье стать женой самого любящего мужчины в христианском мире, одно прикосновение которого… нет, даже голос заставляет ее сердце биться быстрее. Рейнер увезет ее в Англию подальше от двуличного братца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93