Я пришлю к нему живую женщину, ту самую, которую он почитает умершей. – Лукавая усмешка тронула губы жрицы. – Приготовив мой отвар и заручась твоим обещанием ни слова не говорить Мэлгону во время вашей встречи, я буду уверена, что мой план полностью осуществится.
Глава 26
Рианнон смотрела в морскую даль, а холодные волны медленно и равномерно набегали на прибрежный песок. Шум прибоя звучал в ней, подобно бесконечному сердцебиению самой Матери Богини. С тех пор как нога зажила и Рианнон начала совершать длительные пешие прогулки, она ежедневно приходила на это место. Еще ни разу море не обмануло ее, оно постоянно приносило ей душевный покой. Однако сегодня королева была настолько глубоко взволнована вновь пробудившимися воспоминаниями, что даже мирный шепот волн не унимал ее печали.
Всего через несколько часов она вновь увидит Мэлгона. Так захотела Богиня, и она, несомненно, подчинится ей. И все-таки сердце выпрыгивало из груди при одной только мысли об этом. Страх ее не был страхом смерти или физической боли. Всерьез она боялась только одного: боялась снова увидеть в его глазах жгучую ненависть, еще раз почувствовать, что Мэлгон ненавидит именно ту, кем она является, ненавидит именно то, что есть ее душа.
Рианнон поднялась с камня, на котором сидела, и тяжко вздохнула. Ей некуда идти, нет для нее убежища на этом свете, даже в лесу. Теперь зеленые чащи дышат не чудесами и волшебством. Они наполнены воспоминаниями, до боли милыми воспоминаниями, которые рвут ее на части и оставляют в душе лишь горечь и пустоту. Жестокость оказалась бессильной по сравнению с любовью. Алевенон лишь оскорбил, напугал, растоптал ее, но не сумел сделать то, чего лаской добился Мэлгон. Король превратил Рианнон в женщину, преисполненную страстности. Но теперь она не в состоянии вернуть прошлое. Даже испытанное средство от всех волнений и горестей – естественное и простое, как сама природа, очарование дикого леса – отныне лишь бередит старые раны.
И тут ее захлестнула горячая и могучая волна гнева. Ведь она всего лишь хочет быть самой собой, просто стремится к свободе. Но Мэлгон не позволит ей этого, как не позволит вообще ни один мужчина. Всем им нужна ее душа, они хотят накрепко привязать ее к себе, чтобы она не сумела вырваться, а это так несправедливо! Ведь она никогда не мечтала о замужестве, а получилось, что перешла от Фердика к Мэлгону в виде некой собственности, безмолвной и послушной. Но даже тогда у нее оставалась слабая надежда на то, что душа ее не подвластна чужой воле. Мэлгон сумел похитить и душу...
Желание разлилось по ее телу – точно горячее вино побежало по жилам. Рианнон сжала зубы. Неужели никогда ей не избавиться от ненасытной жажды лежать в его объятиях? Прикоснувшись к самым чувствительным струнам ее сердца, он сумел извлечь из этого сложного инструмента возвышенную, чарующую музыку. С тех пор звук этот, непрерывно, неумолимо длящийся, проникал в каждый уголок ее существа, отзываясь мучительным эхом.
Глубоко безразличная ко всему вокруг, Рианнон направилась к хижине. Всего несколько дней назад она мечтала начать все сызнова, чтобы жить, следуя примеру Арианрод. Как и жрица Великой Богини, она хотела быть свободной от мужских притязаний. Возможно, однажды она и сама станет служить Повелительнице Всего Живого. Рианнон хотелось, чтобы в ней зазвучала иная музыка, музыка, которую способна вселить в нее лишь Она своей властью, музыка, наполняющая избранных необратимой силой. Ей хотелось бесстрашно переноситься по ту сторону мироздания и возвращаться обратно в ослепительном сиянии вечности. Но мечтам не суждено сбыться. Она принадлежит Мэлгону, и он опять требует ее к себе.
Рианнон вошла в хижину и подсела к огню. Арианрод взглянула ей в глаза и медленно кивнула. Указывая на отвар, кипевший над очагом в маленьком глиняном горшочке, жрица сказала:
– Зелье почти готово. Тебе надо поспать, малышка. Мэлгон придет на восходе.
Когда король вернулся в Диганви, пиршество в честь наступающей весны уже началось. Немало удивленных взоров обратилось на владыку, когда он показался в большом зале. Особенно укоризненно глядел отец Лейкан. А Мэлгон подумал, насколько хуже почувствовал бы себя поп, узнай он, куда именно ездил его первый прихожанин.
Пир длился бесконечно. Мэлгон, снедаемый внутренним волнением, с трудом справлялся со своими обязанностями. Он из последних сил пытался сосредоточиться, чтобы вникнуть в междоусобные склоки своих приближенных, в их жалобы на ирландских пиратов и в ворчание пастухов, сетовавших на падеж скота этой зимой. Короли старался оставаться вежливым с теми молоденькими девушками – дочерьми свободных людей или воинов, – которых подталкивали к нему заботливые родители, чтобы Мэлгон обратил на них внимание и, кто знает, может быть, даже взял к себе в качестве жены или подружки. Мало говоря, зато часто кивая и улыбаясь, он кое-как справился и с этим.
Наконец, изрядно набравшись, многие начали расползаться по своим постелям. Кое-кто завалился спать прямо в зале, согретом теплом очага. Крестьяне и слуги заполнили свободные места в конюшнях и сараях. Оставшись в долгожданном одиночестве, Мэлгон покружил по крепостному дворику, потом взобрался на башню, чтобы оглядеть голые холмы, освещенные голубоватым сиянием круглой луны, выглядывавшей из-за бегущих по небу облаков.
Король всматривался в ту сторону, откуда должен был показаться посланец Арианрод. Неизбывная тоска заполнила все его существо. Если на сей раз ничего не получится, что тогда делать? Теперь его замысел самостоятельно искать в лесу дух Рианнон казался наивным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132