Это встревожило ее. Но Кора понимала, что Люк не станет выслушивать ее соображения, поскольку он вообще отказался обсуждать с ней этот вопрос. Так что с ним лучше и не разговаривать на эту тему. Возможно, она и сама не стала бы терзаться из-за каких-то смутных подозрений, если бы не череда весьма странных происшествий, случившихся в замке, которые вынудили ее к этому.
Однажды с верхушки стены свалился камень и едва не угодил в голову Люка. Если бы не его мгновенная реакция, он был бы убит на месте или, по крайней мере, тяжело ранен.
В другой раз неизвестно кем выпущенная случайная стрела прошла в дюйме от его шеи. Никто не признался в том, что выпустил эту стрелу, и ни у кого не было найдено подобного оружия.
А то вдруг непонятно каким образом на столе, за которым Люк обычно занимался своими делами, появился кувшин с отравленным вином. И если бы Рудд случайно не расплескал его, а одна из борзых не вылизала эту лужу и не свалилась тут же в конвульсиях, Люка могли бы отравить.
Но он странным образом проигнорировал все эти вещи, найдя им какие-то не слишком убедительные объяснения. Для человека, постоянно рискующего жизнью в сражениях, случайная стрела едва ли могла стать поводом для тревоги. Как и беспечность каменщика, чинившего крепостную стену. А из того, что хранилось в винном погребе Вулфриджа, почти все Люк считал отравой. Это просто чудо, что они все не заболели здесь и не умерли, попробовав его содержимое, смеялся он. Люку не нравилось пристрастие саксов к элю и крепким медам – напиткам, которых во Франции не употребляют.
Так что все вроде бы просто объяснялось.
Кора завернулась в теплый плащ с капюшоном и повела Шебу на прогулку во внутренний двор. Лучше было обдумать все это на свежем воздухе, а не в зале, носившем теперь сильный отпечаток нормандского стиля, привыкнуть к которому она не могла.
За неделю, прошедшую со времени их возвращения, обстановка заметно изменилась. Вместо прежних гобеленов, которые некогда покрывали стены, были повешены грубые шерстяные занавеси; вставки из рога в окнах были заменены на цветные витражи, которые, правда, неплохо пропускали тусклый зимний свет и делали его ярче. Местами мозаичные полы покрыли грубыми циновками, но, к счастью, большая часть искусной мозаики оставалась на виду.
Да, все здесь изменилось, включая и ее саму. Теперь она безропотно принимала всю эту ораву слуг и работников, наводнивших дом: всех этих пажей, конюхов, а также каменщиков и плотников, собранных со всей округи. Весь день стучали молотки, визжали пилы, а во дворе появлялись все новые постройки: мастерские, конюшни для лошадей, казармы для солдат.
Выйдя из дома, Кора задержалась у пересохшего фонтана во внутреннем дворе замка, позволяя свежему ветру с моря трепать ее волосы, пока она размышляла. Волчица весело носилась вокруг, радуясь свободе и холодному воздуху и не обращая никакого внимания на солдат, которые испуганно сторонились, пропуская ее.
Одна из старых борзых, принадлежавших еще отцу Коры, вышла во двор, и Шеба возбужденно зарычала, прыгая вокруг собаки, явно приглашая ее поиграть. Когда же старая собака направилась к Коре, показывая, что предпочитает доброе слово и ласковое поглаживание человека, волчица ударила ее своей сильной передней лапой.
– Оставь ее, Шеба, – выбранила Кора волчицу. – Ты же видишь, что она уже не настолько молода, чтобы резвиться с тобой.
Шеба откинула назад голову и завыла. Тут же со всех сторон раздался лай испуганных собак и встревоженное ржание лошадей. Кора опустилась рядом со своей любимицей и ласково обняла ее за шею.
– Ты переполошишь весь замок, глупышка, – прошептала она и потянула Шебу к задней калитке, пока никто не явился с укорами, что ее волчица устроила такой переполох.
Выйдя из замка и спускаясь по крутому склону к песчаной отмели, тянущейся до самого моря, Кора все раздумывала, что ей сказать, если кто-нибудь обнаружит ее отсутствие. С тех пор как они с Люком вернулись в Вулфридж, она еще ни разу не отваживалась выходить за пределы замка и сейчас надеялась, что никто не хватится ее до самого ужина. Это был первый ее рывок на свободу за последние два месяца.
Странно, но она все еще ощущала себя пленницей, несмотря на то, что все называли ее леди и выказывали уважение, полагающееся ей как хозяйке замка. Никто ни словом, ни поступком ни разу не показал, что воспринимает ее иначе, чем жену графа. От своих старых слуг, тех, кто служил когда-то еще ее отцу, Кора и не ожидала ничего другого, но была слегка удивлена тем, что даже нормандцы показывали, что помнят, как Люк взял ее в плен, захватив этот замок. Все они с подчеркнутым уважением относились к Люку, и только Жан-Поль явно лицемерил, когда изображал своим поведением то же самое.
Жан-Поль, Жан-Поль… Брат Люка казался присмиревшим, но после того, как Кора узнала о его давнем предательстве, она считала просто невероятным, чтобы Люк позволил ему остаться в Вулфридже хотя бы на час. Старая поговорка гласит, что, сколько волка ни корми, он все равно смотрит в лес, и Кора была уверена в ее справедливости. Как мог Люк вести себя так беспечно? Ведь теперь он обязан был думать не только о себе, но и о безопасности Вулфриджа и тех людей, которые доверились ему.
Порыв ветра подхватил полы ее длинного плаща, затрудняя шаг, и Кора с сожалением вспомнила о своей короткой одежде, в которой было гораздо удобнее ходить по песчаным дюнам и косогорам. Но все ее прежние наряды куда-то исчезли, и остались только те новые, которые Люк купил ей в Йорке. Старые пропали после той первой ночи, когда она появилась в коридоре в своей короткой тунике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102