Пусть себе развлекается, если ей так легче…
В полдень они остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям, как пояснил Трэвис; на самом деле он хотел, чтобы она сама отдохнула от седла. Мягко говоря, Эмили была не слишком опытной наездницей, и, глядя, как она подпрыгивает в седле и хлопается о жесткую кожу, он только головой покачивал. По страдальческому выражению ее лица Тревис без труда догадался о том, какие муки доставляет девушке эта поездка.
Когда бедняжка наконец спешилась, она едва держалась на ногах, однако, заметив невольное движение Трэвиса, тут же метнула на него сердитый взгляд: она ни за что не позволит, чтобы он помогал ей, и нечего смотреть на нее с таким сочувствием! Трэвис, усмехнувшись про себя, принялся разводить костер: они уже довольно долго ехали по горной тропе, ведущей вверх, поэтому воздух стал гораздо холоднее. Когда огонь благодаря немалым усилиям Клейборна разгорелся, они сначала немного согрелись, а потом молча поели. Трэвис уже начал думать, что путешествие, кажется, будет не слишком обременительным, но Эмили тут же разбила его иллюзии.
— Вы ведь все это специально подстроили? Специально да? А потом извинитесь передо мной. Тогда я, может, и прощу вас. Сознайтесь, Трэвис!
— Я ничего не делал намеренно! — возмутился он. — Вы сами перекинули правую ногу через седло, помните? И сами настояли на том, чтобы ехать в дамском седле. Откуда мне было знать, что вы никогда раньше им не пользовались?
— Да, но на Юге ездят в дамских седлах, — с апломбом заявила Эмили.
Трэвис едва не застонал.
— Но вы не с Юга. Вы из Бостона, — стараясь говорить спокойно, ответил он.
— На Юге дамы более утонченные. Это всем известно. Именно потому я и решила быть южанкой.
Он почувствовал, как в висках запульсировала кровь.
— Нельзя решить быть южанкой.
— Нет можно! Я могу стать кем угодно. Захочу — и буду.
— Но почему именно южанкой? — спросил Трэвис, хотя понимал почему.
— Ну-у… у них такое женственное произношение, они так красиво, я бы даже сказала, музыкально, растягивают слова… Я много тренировалась, чтобы научиться так говорить, и думаю, сумела достичь совершенства. Хотите послушать?
— Нет, не хочу, Эмили. И не все южанки ездят я дамских седлах.
Взгляд, которым девушка одарила его, заставил Трэвиса пожалеть, что он снова упомянул о седле.
— Большинство южанок ездят, — упорствовала Эмили. — И если я никогда раньше не садилась в такое седло, это вовсе не означает, что я не смогла бы этому научиться. Вы нарочно перекинули меня через лошадь, Я могла сломать себе шею.
— Я просто подсадил вас, — возразил Трэвис, услышав ее абсурдные обвинения. — Откуда я знал, что из этого получится? Как плечо? Все еще болит?
— Нет, я очень ценю то, что вы помассировали его и облегчили мне боль. Но поглядите, на что похоже мое платье! Оно все в грязи! Большое вам за это спасибо! Представляете, что подумает обо мне Клиффорд О'Тул?
— У вас на перчатке огромная дырка от пули. Может, он сперва обратит внимание на это? А кроме того, если он вас любит, какое для него значение имеет ваш внешний вид? Да никакого.
Эмили с хрустом откусила яблоко, а потом с откровенной прямотой заявила Трэвису:
— Не любит он меня. Да и не может любить. Он ведь меня никогда не видел.
Трэвис прикрыл глаза. Говорить с Эмили— все равно что пытаться переспорить Коула; безнадежное занятие.
— Значит, вы собираетесь выйти замуж за человека, с которым никогда не встречались? Вам это не кажется странным?
— Да нет. Вы когда-нибудь слышали о невестах, найденных по почте?
— Так вы одна из них?
— В некотором роде, — уклончиво ответила Эмили.
К нечно же, она таковой и была, но гордость не позволяла ей в этом признаться. — Мы с мистером О'Тулом перепивались. Думаю, что узнала его достаточно хорошо. Он очень ярко и образно пишет. Более того, он поэт.
— Он писал вам стихи? — насмешливо улыбнулся Трэвис.
Эмили привычно вздернула подбородок.
— А что тут смешного? Стихи у него замечательные!
Да перестанете вы наконец ухмыляться? Они очень красивые. Совершенно ясно, что он весьма интеллигентный человек. Можете почитать письма, если не верите. У меня они все с собой, в одной из сумок. Могу достать.
— Я не хочу читать чужие письма. Лучше объясните, почему вы решили выйти замуж за незнакомого человека.
— Я попыталась выйти за знакомого. И что из этого получилось?
— Поэтому вы и кинулись переписываться с О'Тулом? После того, как вас бросили? Так или нет?
— Не совсем. Я хотела, чтобы история с Рэндолфом стала последним разочарованием в моей жизни.
— Как это? — удивился Трэвис, тщетно пытаясь понять, каким образом она собирается избежать разочарований в будущем.
Эмили, казалось, прочла его мысли.
— Я не спала всю первую брачную ночь, если ее можно так назвать.
— Вы плакали?
— Да нет. Я размышляла. И пришла к выводу, что Мне надо измениться. Я всегда была слишком откровенной и прямодушной. Ну что ж, больше не буду. Спасибо большое.
— Почему же тогда вы так откровенны со мной?
Эмили пожала плечами.
— Да, наверное, зря, — вздохнула она. — Но завтра я с вами распрощаюсь, и мы никогда больше не увидимся. Так что ничего страшного, если вы вдруг заметите в моих словах или поведении фальшь.
— Когда человек пытается казаться иным, чем он есть на самом деле, он только себе делает хуже.
Эмили покачала головой.
— Я была самой собой, но ничего хорошего из этого не вышло. Поэтому я решила переделать себя и избавиться от прямолинейности, простодушия и надменности.
— Вы просто переутомились. Устали. Правда? — «И еще, мэм, у вас не все в порядке с головой», — добавил он про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17