Бенедикт вскинул бровь.
Должно быть, то, что Харриет прочла на его лице, ей не понравилось, потому что, кинув взгляд в его сторону, она не сделала ни малейшей попытки снять жакет.
– Я не хочу никому доставлять беспокойство, сэр Рэндольф.
– Оскар.
– Оскар. – Харриет посмотрела на единственное в комнате окно – ночь за ним была не видна из-за тяжелых штор. – Я буду рада найти комнату, предназначенную мне, и там позабочусь о себе сама.
– Не будьте дурочкой, юная леди. – Рэндольф сам начал снимать с нее жакет. – Прежде всего вы должны обсохнуть у огня, иначе заболеете и не сможете пойти на экскурсию по Рочестер-Холлу.
Его лицо было по-настоящему выразительным. Между бровями появилась небольшая морщина, когда Рэндольф помогал Харриет стянуть слишком узкие рукава. Платье, как отметил Бенедикт, сидело на ней точно так же, как и жакет. Рукава чересчур узки, полная грудь распирает ткань лифа. На вырез декольте нашиты шелковые лоскуты, видимо, для того, чтобы спрятать обнаженное тело. Глядя на Харриет, Бенедикт вспомнил, как однажды охранял скульптуры, перевозимые в Лондонский музей. Харриет Мосли была сложена не так, как чувственные и податливые на вид скульптуры богинь.
Она плотно завернулась в одеяло и повернулась к Бенедикту.
Дьявольщина, подумал он, ей в самом деле не помешает обсохнуть перед тем, как лечь в постель.
– Я, пожалуй, затоплю камин.
– Надеюсь, сумрачность этого дома вас не пугает, – произнес сэр Рэндольф, зажигая последнюю свечу. – Подозреваю, что леди Крейчли окутывает нас тенями, чтобы хорошенько запугать мыслью о появлении призраков. В мире света страха гораздо меньше, чем в мире тьмы. И нужно еще поискать сверхъестественное событие, которое напугало бы юного Брэдборна. Мне кажется, он из храбрецов.
Означенный юный Брэдборн, возраст которого, по мнению Харриет, приближался к сорока, метнул в собеседника хмурый взгляд. Она подавила усмешку, когда Рэндольф, отлично понимая, что в его сторону летят незримые кинжалы, улыбнулся Бенедикту.
– Может, она просто экономит на свечах?
Харриет сказала:
– Быть бережливым нелегко.
И почувствовала, как оба приятеля обратили на нее взгляды. Первым заговорил Рэндольф:
– Так вам когда-то приходилось экономить, мисс Харриет?
– Да. – Она посмотрела на огонь в камине. – Когда-то. – Она не добавила, что и по сей день не избавлена от этой необходимости, потому что не знала, как отнесутся эти джентльмены к отсутствию богатства.
– Нелегкий путь, это уж точно, – покивал сэр Рэндольф, поднося жакет Харриет к камину и встряхивая его хорошенько. – Я заметил, что те, кому уже довелось испытать финансовые затруднения, гораздо лучше с ними справляются… А теперь вы достаточно независимы в средствах, так что можете в одиночку путешествовать в поисках приключений, а?
– Ну… да, – сказала Харриет.
Рэндольф продолжал философствовать на тему бедности, а Харриет поерзала в кожаном кресле и снова перевела взгляд на Бенедикта Брэдборна, бесстрашно стоявшего рядом. По его виду нельзя было сказать, что ему когда-либо доводилось обходиться без денег.
Харриет поднесла к губам предложенный бокал бренди.
Одежда выглядела на Бенедикте так, словно была придумана специально для него, костюм сидел в сто раз лучше, чем платье на Харриет. Желтовато-коричневые брюки обтягивали ноги, прикрывая носки блестящих штиблет. Темный сюртук, не украшенный никакими модными эмблемами или завитушками из лент, мягко облегал плечи, рукава закрывали запястья и доходили до тыльной стороны ладони, шелковый галстук был аккуратно завязан без всяких веерообразных волн или каскадов. Стиль Брэдборна сильно отличался от увешанных драгоценностями нарядов из бледных шелков, внезапно вошедших в моду среди богатых мужчин Лондона.
Переведя взгляд с галстука на лицо, Харриет шутливо выбранила себя. В темноте, наедине с Брэдборном, она вообразила себе, что он настоящий вампир или вурдалак, а теперь, в освещенной комнате, поняла, что ее необузданное воображение здорово ошиблось, и улыбнулась.
Бенедикт Брэдборн не был смазливеньким юным денди, но и злодеем с заостренными зубами его не назовешь. Его каштановые волосы, зачесанные назад, уже тронула на висках седина, баки он аккуратно подстриг как раз до ушных мочек. Глаза – немного более темного оттенка, чем волосы, – остались холодными и лишенными эмоций даже тогда, когда он встретился с Харриет взглядом.
У Харриет перехватило дыхание, и она никак не могла понять – оттого ли это, что ее застукали глазеющей на мужчину, или же оттого, что его взгляд переместился на ее губы.
– …едва ли произношение человека, всю свою жизнь прожившего в сельской местности. Полагаю, вы не из здешних краев?
Харриет обернулась к Рэндольфу:
– Нет, сэр. Я из Лондона.
– Я тоже. И где вы там обитаете?
– Мы с моей подругой Августой Мерриуэзер живем в доме на Дав-стрит. – Харриет сбивал с толку внимательный взгляд Бенедикта. Она привыкла к неожиданным взглядам, которые на нее бросали, когда она входила в бальный зал или прогуливалась по Гайд-парку, привыкла и к тому, что от нее отворачивались, решив, что, кроме необычного роста, в ней нет ничего интересного.
– Дав-стрит… – пробормотал Рэндольф, яростно встряхивая ее жакет, чтобы расправить испачканные грязью складки. – Это, случайно, не рядом с Сент-Джеймс-плейс?
– Нет. – Харриет наморщила нос. Их скромный домик с легкостью мог целиком поместиться в один из величественных домов на Сент-Джеймс-плейс.
Что-то глухо стукнуло. Харриет быстро выскочила из кресла, чтобы поднять книгу, упавшую на пол у камина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91