Бенедикт наблюдал за тем, как она останавливалась около картин, развешанных на стенах, и около вазы с цветами. Над вазой Харриет наклонилась, почти коснувшись кончиком носа лепестков розы, и сделала глубокий вдох. Короткий солнечный луч пробил сумрак за окном гостиной и превратил волосы Харриет в темное золото, пронизанное светло-каштановыми прядками. И снова единственным звуком в комнате был треск огня в камине. Однако – это заинтересовало Бенедикта – молчание, установившееся между ним и этой женщиной, его не тяготило.
– Вы знаете джентльмена, который привел меня сюда? – не оборачиваясь, нарушила Харриет тишину.
– Мистер Латимер, – рассеянно откликнулся Бенедикт, переводя взгляд с ее сцепленных пальцев на прямую линию спины и плеч. – Он командует прислугой.
Харриет спросила резко, ничуть не скрывая своего интереса:
– Он дворецкий?
И в первый раз Бенедикт сказал то, что думал:
– Он вовсе не выглядит человеком, годным на роль дворецкого, правда?
– Правда. Скорее, он похож на человека, нанятого перешибать другим коленные чашечки.
Брови Бенедикта поползли вверх.
– Откуда вам известно о таких вещах, мисс Мосли?
– Иногда я читаю очень интересные книги, мистер Брэдбери. – Харриет усмехнулась.
Тут открылась дверь гостиной, Харриет перевела взгляд, и Бенедикт почувствовал облегчение. Обычно он контролировал выражение своего лица, но сейчас черты его мрачно исказились и что-то внутри болезненно сжалось – он понял, что улыбка этой женщины сводит его с ума.
Глава 6
Леди Дортеа Крейчли была маленького роста и казалась еще меньше, потому что у нее за спиной стоял Латимер. Кожа цвета слоновой кости, светлые волосы на висках подернулись сединой. У нее были умные синие глаза и улыбка человека, регулярно имеющего дело с публикой и умеющего общаться с людьми, которые ей в общем-то не особенно интересны.
– Доброе утро, мисс Мосли! – Она направилась сначала к Харриет, протягивая в приветствии свои изящные руки. – Очень рада видеть вас. – Она посмотрела на Бенедикта, не отпуская рук Харриет. – Мистер Брэдборн. Добро пожаловать в мой дом!
Бенедикт наклонил голову. Его губы слегка изогнулись, но так и не расплылись в настоящей улыбке.
– Очень приятно, леди Крейчли.
Все твердые звуки в его речи сливались в подобие мелодии. Харриет тут же решила, что у него очень славный акцент. Собственно, только это и отличало его от других. Нынче утром Бенедикт надел унылый темно-серый сюртук и причесался так же аккуратно, как и накануне. Казалось, он изо всех сил старается выглядеть скучным, сдержанным и незаметным для окружающих.
Пожалуй, чересчур старается, подумалось вдруг Харриет.
И это само по себе уже вызывало интерес. В этом мужчине было нечто странное – в этом она не сомневалась еще вчера, и теперь почувствовала настоящее облегчение, поняв, что именно не так в Брэдборне… Это ощущение мучило ее с их первой встречи в темном кабинете. У Харриет бегали по спине мурашки и в желудке все перевернулось, она поняла, что Бенедикт Брэдборн вовсе не так зауряден, как прикидывается.
Да, подумала Харриет, когда Брэдборн обернулся и посмотрел на нее, вскинув бровь, это все объясняет.
И моргнула, поняв, что не только Брэдборн выжидательно смотрит на нее.
Леди Крейчли оказалась достаточно любезна, чтобы повторить свои слова:
– Я говорила, мисс Мосли, что вы, должно быть, очень устали после такой мучительной дороги сюда.
Харриет покачала головой. Интересно, из чего она, по их мнению, сделана, если обычная гроза может выбить ее из колеи?
– Все было не так ужасно, как кажется, – всего лишь несколько колдобин на дороге.
– Понятно, – произнесла Дортеа, словно удивившись ее ответу. – Что ж, позвольте мне немного показать вам дом. Надеюсь, мы закончим к тому времени, как вам нужно будет встретиться с остальными гостями за ленчем. – Она направилась к двери. Поскольку ее спутник все еще топтался там, она улыбнулась и легко притронулась к его локтю. – Думаю, Латимер, есть и другие дела, требующие вашего внимания.
Он ничего не ответил, просто улыбнулся, и эта улыбка смягчила его жесткие черты. Харриет прищурилась, переводя взгляд с мягкою выражения в глазах Латимера на улыбку леди Дортеи и обратно. Она искоса глянула на Брэдборна, но не обнаружила в его бесстрастном лице никакого намека на то, что он думает о том же, о чем и она. Вообще невозможно понять, о чем он думает, сообразила Харриет, и по ее спине снова пополз холодок.
– Пожар случился до моего рождения, когда дом принадлежал Уоррену Рочестеру и его жене. Это мои дедушка и бабушка.
– Они уцелели в огне? – спросил Бенедикт.
– Только они и погибли.
Харриет свела брови, отвернувшись от беседовавших и глядя на обуглившиеся свидетельства пожара. Утренний ветерок трепал ее волосы, а она не отрывала глаз от углового окна в верхнем этаже – почерневшего, без стекол.
– Одна из служанок моей бабушки схватила то немногое из их вещей, что сумела, и эти сохранившиеся мелочи стали по-настоящему важными для остальных членов семьи. Лакей Рочестера завернул моего отца в свое пальто и вынес его в безопасное место.
– Значит, у вашего отца остались вещи родителей, – сказала Харриет и прищурилась, уловив, как что-то красное мелькнуло в темном окне – возможно, трепещущая занавеска.
Голос Дортеи остался спокойным и полным достоинства, когда она произнесла:
– Ни черта подобного.
Харриет перевела взгляд с занавески на хозяйку дома.
– Все вещи моего деда перешли во владение его младшего братца. Этот транжира постарался продать все, что принадлежало семье, и отослал моего отца в школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91