В тот день, когда Брант приезжал за товарами, у Дженни всегда был готов свежий кофе, пирог либо пряник. Погрузка происходила после приема на кухне. Сет и Дженни, как два лукавых амура, обычно исчезали, вспомнив о каких-то срочных и неотложных делах, и Гарнет, к ее большому смущению, приходилось оставаться наедине с Брантом.— Рад видеть, что вы поправились, — сказал он в один из приездов. — Я же говорил, вы встанете с постели, не так ли?Улучшение самочувствия вновь пробудило боевой дух Гарнет.— Вы еще говорили, что я выйду за вас замуж, — ехидно напомнила она. — Но, право, вряд ли я совершу такую ошибку.— Откуда вы знаете, что это была бы ошибка?— Некоторые ваши дела слишком очевидны, — ответила Гарнет, пододвинувшись к печке и осмелившись приподнять юбки, чтобы согреть ноги. — И пожалуйста, не воображайте себе, что вы имеете какое-нибудь отношение к моему выздоровлению. Я встала потому, что мне стало скучно, и потому, что я поняла: в этом моя единственная надежда вернуться домой. Я не намерена провести остаток своей несчастной жизни в Техасе!— А что плохого в Техасе? — А что тут хорошего? — парировала она. — В стране, где каждый мужчина ходит с оружием? Где в глуши скрываются дикари? Вы что, дурачок?!Ее слова рассмешили его:— Немножко, может быть, и да.— Техас пугает меня.— Вас ужасает жизнь, Гарнет, потому что вы еще не повзрослели. Вы прячетесь от нее, как пугливый ребенок прячется от страшилок. Вы живете в стране грез.Неопределенно пожав плечами, Гарнет ничего не ответила и принялась очищать платье от приставших к нему волокон. Казалось, черная материя просто притягивает пыль, и девушке приходилось постоянно следить за одеждой. Вдовий наряд был крайне непрактичен для работы в грязной лавке, тем более при непрекращающихся ветрах, несущих пыль из сухой прерии.— Скажите, Брант, вы не собираетесь уехать в ближайшее время на пастбище или еще куда-нибудь? — лукаво поинтересовалась она.— Хотите от меня избавиться? Она неопределенно пожала плечами. Несколько мгновений он рассматривал ее непроницаемое лицо, а затем спросил:— Что даст вам столь спешный отъезд в Коннектикут, мадам?— Жизнь, в которой не будет вас, сэр. Брант нахмурился, наблюдая за тем, как она распаковывает рулоны с материей.— Эта легкая голубая материя прекрасно подошла бы к вашим глазам, — произнес он. — Вышло бы симпатичное платье.— Это швейцарская ткань, лучшая из имеющихся у нас материй. Думаю, вы скоро увидите ее на некоторых дамах.— Я хотел бы видеть ее на вас.— Мало ли кому что хочется. — Она повернулась к нему спиной и принялась с безразличным видом перебирать катушки с нитками.Хотя разговор явно закончился, Брант медлил уходить. Он пытался понять, что с такой силой притягивает его к этой маленькой злючке. Она красива, но он знал немало красивых женщин, к тому же гораздо более сговорчивых. Ее хрупкость и утонченность не могли, конечно же, соперничать с чувственной женственностью Лэси. Они отличались, как свет и тень. Та просто источала энергию и страсть, тогда как Гарнет старательно скрывала свои чувства, хотя по своему темпераменту едва ли уступала Лэси. Возможно, страстностью натуры она даже превосходила ее.Брантом владело непреодолимое желание обладать Гарнет, и хотя он время от времени получал обидные щелчки, мысль овладеть ею не покидала его. Он верил, рано или поздно, что-нибудь приведет девушку в его объятия.— Когда вы смените свой вдовий наряд, Гарнет?— По истечении года я облачусь во вторичный траур. Он будет серого цвета.— А как долго вы будете носить серый?— Год или больше. А может, и всю жизнь.— Почему бы вам не надеть рубище из мешковины и не посыпать голову пеплом?— Это же траур, мятежник, а не искупление.— Серый цвет для призраков, Гарнет, а черный — для погребального наряда.Она выразительно посмотрела на него потемневшими глазами:— Его погребальный наряд был голубым. От злости Брант сжал зубы, но взял себя в руки. Эта женщина никогда не позволит забыть случившееся.— Дайте мне кредитную расписку, — пробормотал он. — Я поставлю подпись и, пожалуй, поеду. Глава 19 Еще с первых своих выступлений в «Серебряной шпоре» узнав, что дверь в импровизированную гримерную не запирается, Лэси переодевалась в отеле и приходила в салун лишь к самому началу представления. Всегда отправляясь туда с большой неохотой, в этот вечер она была совсем в подавленном настроении. Полуобнаженная, одетая в легкий сценический костюм, девушка ежилась под порывами пронизывающего до костей ветра, от которого не мог защитить даже накинутый сверху толстый шерстяной плащ. С дрожащей обезьянкой, прижавшейся к ее груди, Лэси буквально заставила себя идти в салун в очередной раз зарабатывать на хлеб насущный.Когда на нее находило такое плаксивое настроение, Лэси проклинала Бранта Стила и все на свете. О, если бы этот человек относился к ней по-другому! Они бы могли жить в Нью-Йорке, она выступала бы в приличных заведениях и училась театральному искусству в респектабельном театре. Но Брант не любит ее.Что она значит для него? Она интересует его все меньше и меньше. А ведь ей приходится выступать, прикрытой лишь фиговым листочком из сатина телесного цвета, который держится на тоненькой тесемочке, повязанной вокруг бедер, да еще двумя маленькими серебристыми конусами, приклееными к соскам, подчеркивающими роскошную форму ее грудей. Афиши гласят:«Сладкая Лэси Ли, самая соблазнительная женщина западнее Миссисипи!» И Салли Фосс становится все более серьезной проблемой. Чтобы избегать его домогательств, приходится постоянно прибегать ко все новым хитростям…То, что она продолжала обращаться с ним исключительно официально и отвергала все его предложения с угрозой покинуть город, приводило Фосса в ярость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83