Рыжему вопрос очень понравился.
– Древние латиняне, чьи жилища, статуи и вещицы стало так модно выкапывать сейчас и чем занимаются многие флорентийские, римские и прочие сеньоры, использовали в наблюдательных целях суда, кои именовали скифы, как утверждают писатели того времени, и среди них Флавий Вегеций Ренат.
Девицы безмолвно переварили и древних латинян, и Флавия Вегеция Рената.
– Для того чтобы суда были меньше заметны, – продолжал рыжий, – их корпуса и снасти покрывали венётской краской. Пользуясь опытом древних мужей, я покрасил свою «Бирюзу» и надеюсь узнать, будет ли она незаметной на волнах.
– И давно вы ее покрасили? – полюбопытствовала Жанна.
– Буквально перед отплытием сюда! Думал, не успеет высохнуть. Высохла! – поделился радостью рыжий.
– Так, значит, вы еще не знаете, правда это или нет?! – поразилась Жанна. – Я-то думала, вы специально так сделали, чтобы мы от погони ускользнули!
– Скоро узнаем! – безмятежно сообщил рыжий. – Милые дамы, время идет, а ночь недостаточно темная. Я предлагаю вам прилечь в носовой части нашего гордого судна. Постарайтесь поспать. Если все пойдет хорошо и наши преследователи, увлеченные гонкой, не обратят внимания на хлипкую, пустую с виду лодчонку, то завтра мы поднимем мачту и поставим парус. А пока нам надо дожить до утра.
Жанна и Жаккетта послушно съежились на носу лодки по обеим сторонам от лежащей мачты и, прикрывшись своими белыми покрывалами, задремали. Рыжий раис сидел на корме.
В самый глухой час ночи «Бирюзу» догнали два точно таких же, как. «Козочка», корабля. И перегнали.
Расчет рыжего оправдался. Можно было двигаться к Кипру.
Глава XXIV
Утром рыжий обрадовал проснувшихся девиц, что погоня теперь далеко впереди.
– Главное, вовремя остановиться!
К искренней радости Жаккетты подмешивалось тревожное, острое чувство. Дело в том, что ей очень хотелось на корму. Но она напрочь забыла, о ком же нужно вспомнить, чтобы туда попасть.
Ерзая по скамье и так и сяк, Жаккетта с тоской перебирала имена, начинающиеся на П.
«Папа Римский? Нет… Петр, апостол? Тоже нет… Пульхерий, святой? Нет, эти была Пульхерия…»
Наконец она поняла, что сейчас лопнет.
– Настало время!!! – с отчаянием в голосе сказал она начало формулы. – Вспомнить кое-кого!
– Кого? – изумились хором Жанна и рыжий, решив по голосу Жаккетты, что она хочет открыть какую-то важнейшую тайну.
– Того… – безнадежно сказала Жаккетта, – который про жизнь писал…
– Все понял! – на ее счастье быстро сообразил рыжий. – Корма в твоем распоряжении. Милая Жанна, посмотрите, пожалуйста, какие красивые рыбки плывут у нас прямо по курсу.
Только побывав на корме, Жаккетта ощутила полную, безмятежную радость оттого, что их больше не преследуют.
Когда все проблемы разрешились, рыжий невозмутимо сказал:
– Его зовут Плутарх.
Жаккетта постаралась зазубрить это имя, чтобы оно навсегда засело в памяти.
Не прошло и получаса, как желание вспомнить о Плутархе испытала и Жанна. Она тоже позабыла это славное имя, потому что слыхом не слыхивала о его знаменитых «Жизнеописаниях». И тоже мучалась.
– И все-таки, откуда вы знакомы с Плутархом? – спросила Жанна.
«Бирюза» превратилась в одномачтовый парусник и не очень быстро, но все – таки двигалась в нужном направлении.
– А я вообще много что знаю! – с обычной самоуверенностью заявил рыжий. – Это к вопросу, почему бы мне не получить образование.
– Я уже давно поняла, что этот вопрос был бестактным… – смиренно сказала Жанна.
– А что касается Плутарха, который теперь часто будет упоминаться на нашем флагманском галеоне, – заметил моряк, – то, как ни странно, он, как и другие мужи языческой древности, хорошо известен арабам. Лет сто назад магистр ордена ираннитов, хитрый и мудрый арагонец Эредия, собрал в восточных краях великолепную библиотеку рукописей на арабском, персидском, еврейском, греческом и других языках. Потом она хранилась в Авиньоне. По его приказу манускрипты переводили. Перевели с греческого и «Жизнеописания». Я читал и перевод, и греческий оригинал, работа была сделана весьма тщательно. Здесь, в Средиземноморье, вообще много интересного. Столько всего намешано, диву даешься. Кстати, Кипр, куда вы упорно рветесь, славится своими астрономами. И астрологами.
– А чем еще славен Кипр, куда я упорно рвусь? – язвительно спросила Жанна, которую заело, что рыжий пират с невозмутимым видом рассуждает о библиотеках и достоинствах переводов. Нашелся профессор!
– Кипр славится сахаром, медными рудниками, да и виноград на нем неплохой, – усмехнулся моряк, словно не заметивший издевки. – Ведь само название Кипр происходит от латинского слова «медь». Жить там можно. Правда, его здорово пощипали мамлюки и мои друзья пираты, да и война Лузиньянов1 с Генуей тоже подсократила число поселений. Виноградников много на Лимасольском плато и по южным и юго-западным склонам Троодоса. Землевладельцы живут неплохо, сервы отдают там треть урожая с поля, франкоматы платят монетой. Если люди посажены на барщину, то обязаны отработать сто четыре дня в году. Вас это интересует?
– Не совсем! – улыбнулась Жанна. – Про астрологов было бы куда интересней.
– И вы верите в эту чепуху? Главное, что мы узнали от них, что конец света будет в тысяча пятисотом году от Рождества Христова. Значит, времени еще полно и волноваться не о чем. Давайте лучше поговорим о вас. Как вам понравилось пребывание в Триполи?
– Ужасно! – непроизвольно вырвалось у Жанны.
– Неужели так плохо? – поднял брови рыжий. – А я думал, у вас должна была появиться масса новых впечатлений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89