Но Жанне было плевать. Глухая, лютая ненависть ко всему окружающему копилась в ней. Даже Жаккетту она видеть не хотела. Жанну злило, что та, похоже, ничуть не страдает и с детским любопытством открывает для себя новый мир.
Жанна же ненавидела каждой клеточкой, каждым кусочком тела и души. Ненавидела за равнодушие к ней, за то, что здесь все по-другому, за то, что красавица не она.
Но никому и дела не было до терзаний «французской принцессы». Усадьба жила отражениями ожиданий шейха. С каждым днем ожидание становилось все гуще и гуще, словно дым из лампы Ала ад – Дина, в котором вот-вот должен быть возникнуть джинн.,
– Господин тебя зовет! – загадочно сообщил Абдулла Жаккетте.
Жаккетта не без опаски пошла за нубийцем. С чего бы это шейху вздумалось вызывать ее среди бела дня?
Последнее время, особенно после того, как он снес голову привезенному в ковре человеку, шейх предпочитал проводить время один, либо неподвижно сидя у накрытого столика и не притрагиваясь к еде, либо упражняясь в метании острого тонкого кинжала.
… Они вошли в шатер. Шейх сидел на своем обычном месте и держал в руках небольшой, украшенный перламутром ящичек.
– Господин хочет дарить тебе шанбар! – величественно сообщил Абдулла с таким видом, словно это он делает подарок.
– Передай господину, что его невольница благодарит за такую милость! – церемонно ответила Жаккетта, гадая, что это за шанбар такой.
– Шанбар – это полный набор украшений из серебра, которые должна иметь женщина, – угадал ее мысли Абдулла.
«Серебро-о… – разочарованно подумала Жаккетта, стараясь, чтобы это разочарование было незаметно. – Что-то не видно золотого браслета, для которого Фатима меня готовила…»
Абдулла, видимо, читал ее мысли на лету.
– Серебро – священный металл! – веско сказал он. – Такое украшение дороже золотого. Он беречь от болезнь, война и стихия. Его делал большой мастер из Иерусалима. Специально для господина. Господин хочет, чтобы ты была здоровой и счастливой. Ты сильно греешь его сердце!
Таких слов о себе Жаккетта еще не слышала. Она искоса взглянула на шейха: глаза его улыбались.
Жаккетта покраснела от пяток до ушей. Теперь даже украшения ей были не нужны – да за такие слова она сама бы, что у ней было ценного, отдала бы шейху!
– Снимай свои побрякушки! – Абдулла потянул с ее руки браслет.
Жаккетта послушно сняла ожерелья, браслеты, цепочки, сережки.
Шейх достал из коробочки первое ожерелье. Абдулла принял его от господина и надел на Жаккетту, поясняя:
– Это кирдан. Ожерелье на шею.
Шейх протянул ему другое ожерелье из нанизанных одно за другим серебряных зернышек.
– Это шаира, – объяснил Абдулла. Следующим украшением была цепочка с подвеской в виде квадратной коробочки. Коробочка была украшена красивым узором из ярко-голубой бирюзы и красных кораллов. Снизу были подвешены гроздья круглых бубенчиков.
– Это хирз, – продолжал объяснять Абдулла.
– А коробочка что? – тихонько спросила Жаккетта, пальцем трогая бубенчик.
– Это твой амулет, который убережет от беды.
Шейх вынул из шкатулки узенький, тоненький, гладкий браслет.
– Сахиб, – надел его на запястье Жаккетты Абдулла. Потом два браслета, которые были значительно шире и украшены бирюзой и чернеными узорами.
– Мхаббир.
За мхаббирами последовал браслет в виде двух перевитых шнурочков.
– Мабрум, – подогнал его по руке Жаккетты Абдулла.
Шейх вынул два ножных браслета, серьги и кольца.
– Это хильхаль, – принял браслеты Абдулла. – В шкатулке осталась цепочка, который ты закреплять шапочка. Зирак называется.
Абдулла помог Жаккетте надеть ножные браслеты, отступил в сторону, осмотрел ее и остался доволен.
– Когда господин дарит тебе этот набор, он показывает, что Аллах наделил его величайшим терпением! – сказал он.
– Почему? – тут же простодушно купилась на шутку Жаккетта.
– Потому что, когда перед любовью ты будешь снимать весь этот цепочка и колечко, луна пройти по небу половину пути, отмеренного ей Аллахом на ночь! – расплылся в улыбке Абдулла.
Шейх тоже улыбнулся.
Абдулла достал из-за подушек арабскую лютню – Жаккетта уже знала, что она называется «уд».
– Господин просит тебя потанцевать.
Под чуть печальную мелодию, извлекаемую Абдуллой из инструмента, Жаккетта кружилась на ковре, позванивая новыми украшениями. Ей было приятно и немного грустно: даже это развлечение не вытеснило из души шейха напряженного ожидания.
Он видел и не видел танцующую Нитку Жемчуга. Что-то, что сильнее всех радостей мира, давило на его сердце.
Жаккетта звенела бубенчиками, улыбалась, стреляла в сторону шейха глазами, но понимала, что все это напрасно. Снять эту боль с сердца ей не дано.
Чего никогда в жизни не видела Жаккетта – так это Абдуллу в ярости. Но сегодня, похоже, был именно такой день.
Утром он, великолепно одетый, с роскошной саблей на боку, гораздо более раззолоченной, чем скромная сабля шейха, важный и надменный, уехал на холеном муле в город. И вернулся серым от гнева. Причем гнев этот нубиец всеми силами старился не показать. Значит, оскорбили не господина в его лице, а именно Абдуллу.
Жаккетта все заметила сразу и заманила нубийца к себе в комнату. Интересно ведь, чем его обидели!
В комнате из Абдуллы, как из проснувшегося вулкана, хлынул поток яростных слов.
– Этот шайтан, сын шайтана, смеет оскорблять меня! Свободные люди! Аллах да разнесет его лавку по кусочкам! Свободные люди! Свободные люди! Аш-шайтан! Мамелюк правит этим стадом ослов, и он смеет задирать нос, да будет плешивой его борода! Свободные люди!
– Что с тобой? – Жаккетта дождалась, когда Абдулла чуть-чуть успокоился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89