Анжелика сама не понимала, почему это зрелище не испугало ее. Она окинула девушку внимательным материнским взглядом. Платье Онорины было испачкано и разорвано, руки изранены.
– Опусти подсвечник, дурочка, – бесстрашно проговорила мать. – Опусти на стол, а не на мою голову. Как ты выбралась из комнаты? Неужели я забыла запереть дверь?
– Нет, не забыла, – Онорина поставила подсвечник на стол. – Но ты забыла, что Андре подпилил решетку!..
– Боже мой! – Анжелика наконец поняла, в чем дело. – Ты спустилась по стене и потом пробралась в замок?! Почему ты совсем не ценишь свою жизнь? Ведь ты так легко могла сорваться и разбиться насмерть!.. Почему ты не думаешь совершенно обо мне? Тебе и в голову не приходит, что я люблю тебя! Ты что же, хотела убить меня вот этим подсвечником?
– Простите, матушка! – Онорина упала на колени. – Простите, но я не могу жить без него. И я не верю вам! Я чувствую: с ним случилось несчастье!..
– И поэтому ты хотела убить меня?
– Матушка! Я всего лишь боялась, что если я не буду угрожать тебе, ты не скажешь мне, где Андре!
– А если будешь угрожать, тоже не скажу! Потому что я не знаю, где он!
– Неправда! Ты знаешь!
– Не знаю!
Нет, нет! Ты хоть что-то знаешь! Ты должна знать! – Онорина, не подымаясь с колен, припала грудью к изножью кровати. – Матушка! – Лицо Онорины приняло умоляющее выражение. – Ведь ты любишь меня. Ты всегда любила меня. Ты и Андре! Только вы двое любите меня! Неужели ты позволишь человеку, который любит меня, погибнуть?! Я не верю, не верю! Нет, нет!.. Я знаю, что ты поможешь мне! Вспомни, какою ты была в юности, сколько приключений ты пережила! Вспомни, как ты бросалась очертя голову в пучину самых немыслимых авантюр! Вспомни, как ты любила Жоффрея де Пейрака и Колена Патюреля! Я знаю о тебе…
– Не хватало еще, чтобы ты заявила, будто знаешь обо мне все! Встань с колен и приди в себя. Для начала оденься сама. Вернее, переоденься. Между прочим, в той самой пучине авантюр, куда ты столь неосмотрительно намереваешься кинуться, приходится в достаточной степени часто все делать самой! Ступай в мою туалетную комнату, умойся и переоденься. И не забудь причесаться! И не торопи меня! Дай мне возможность хоть немного подумать!
Онорина вскочила и побежала приводить себя в относительный порядок. Анжелика встала с постели и прошлась по комнате. Странное чувство охватило ее. Умом она понимала, что должна, обязана вести себя, как ведут себя обычно взрослые женщины, светские дамы знатного происхождения. Но ведь она никогда не вела себя, как все! И теперь она все более ясно сознавала, что если сейчас примется обдумывать ситуацию, это приведет лишь к новым сомнениям и колебаниям. Надо было решаться! Но ведь ей не впервой круто менять свою жизнь, бросать привычное ради нового, неизведанного, опасного! Сколько раз она решалась на это ради себя, ради своих желаний и стремлений! Неужели же она не решится сейчас, ради несчастной, запутавшейся девочки? Ведь, в сущности, эта девочка – самое близкое ей существо!..
Анжелика решительно вошла в гардеробную. Тотчас начала распоряжаться, помогать дочери. Онорина смотрела на мать восторженными глазами. Анжелика выбрала для себя и для дочери темные платья и теплые прочные плащи и головные накидки. Две женские фигуры проворно побежали по лестнице. Анжелика побежала в конюшню, сама растолкала кучера.
– Куда мы поедем ночью? – тихо спрашивала Онорина, прижимаясь к матери.
– К мадам де Ментенон, – коротко отвечала Анжелика.
Через час они сидели в спальне Франсуазы. Некоронованная королева Франции куталась в пеньюар и, позевывая мелкими зевками, оправляла тонкие, с легкой проседью, волосы. Анжелика объясняла:
– …Это очень серьезно! Мы беседуем, а его уже, быть может, нет в живых!..
Онорина судорожно сжала руки.
– Молчи! – кинула Анжелика, обернувшись к дочери, хотя Онорина и без того не произносила ни слова.
Мадам де Ментенон вдруг звонко расхохоталась и тряхнула волосами:
– Вы обе – необыкновенные смешные существа! Явиться в Париже внезапно, словно комета на ночном небосклоне, мгновенно сделать придворную карьеру, обрести титул герцогини! И решиться бросить все, что только возможно бросить!..
– Но погоди, Франсуаза! – Анжелика взмахнула рукой. – Я еще нечего не бросила! Я только поняла, что должна полагаться на себя и только на себя!
– Это прекрасно! Однако… Если Кантор совершит побег из тюрьмы, Его Величество никак не может нести ответственность за подобные действия заключенных! Но… подумай, куда же денется твой сын после побега? При дворе ему больше нечего будет делать!..
К Анжелике вернулась беззаботность юности.
– Кантор может уехать в Америку или в Канаду. Он молод, полон сил…
– Ладно! Я, разумеется, назову вам гостиницу, в которой остановился господин Пьер. Но на вашем месте я бы не рискнула связываться с таким человеком!..
– Ах! Это все совершенно не имеет значения! Ты только назови гостиницу!
Спустя час карета Анжелики и Онорины подъезжала к захолустной гостинице, на одной из окраин Парижа. Хозяин сначала утверждал, что никакого господина Пьера в гостинице нет.
– Что ж! – Анжелика проявляла терпение. – Скажи господину Пьеру, которого в этой гостинице нет, что его спрашивают посланные от герцогини де Монбаррей! И если и после этого окажется, что господина Пьера здесь нет, мы уедем! Но скажи ему о нас непременно! Если не скажешь, пожалеешь!..
Анжелика вернулась в карету.
Онорина, прижавшись к матери, шептала горячо:
– А если он не захочет видеть нас? А если хозяин не передаст ему?!..
Анжелика чувствовала себя уверенной, сильной, энергичной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69