Между тем события приняли весьма крутой оборот.
– Раздевайся! – внезапно приказала Лейла плачущей Дарье.
– Я… не… – Девушка вскочила, пробежала по комнате и припала всем телом к стене.
Константин молчал. Ему не хотелось вмешиваться. Дарья устремила на него молящий взгляд, но он тотчас отвел глаза.
– Разденься сама! – повторила Лейла. – Если не разденешься, хуже будет!
Дарья принялась суетливо развязывать шейный платочек. Но вдруг опустила руки и снова оглянулась на Константина. Он повернулся к ней спиной. Он любил порою посмотреть в окно своего кабинета и увидеть заснеженное поле. Но сейчас окно было плотно занавешено, и взгляд его уперся в зеленый бархат занавеса. Но за его спиной явно происходила какая-то возня. Его охватило приятное чувство безразличия. Теперь он никому не сочувствовал. Ему сделались безразличны не только Лейла, Дарья, Илюха, но и мать. Он с удовольствием провел бы еще пару ночей с Лейлой-Ангелиной, но он никого не любил, никого! Когда-то он любил принцессу Наталию, но это, пожалуй, было в какой-то другой жизни!.. Он легко вздохнул и снова повернулся лицом к присутствующим.
Лейла молча и грубо сдирала с Дарьи одежду, та робко сопротивлялась.
– Ну! – Лейла отшвырнула прочь блузку. – Будешь раздеваться сама?
Дарья сначала замерла, стыдливо прикрывая руками грудь, обрисовавшуюся под сорочкой, затем торопливо принялась раздеваться, не переставая всхлипывать.
– Взгляните, Константин, на эту мерзавку! – произнесла по-французски Лейла, изображая возмущение светской дамы. – У нее, в сущности, железная воля! Ведь она понимает, что ее плутни разоблачены, и все-таки продолжает притворяться, будто она и есть та несчастная девушка, в тело которой она вселилась, убив, уничтожив ее сознание! Хотела бы я знать, как ей это удалось!..
– Но, Лейла, – возразил Константин. – Я не хочу, чтобы ты уничтожала сознание моей матери! Если я для тебя хоть что-то значу…
– Не смеши!.. – Лейла разглядывала раздевающуюся Дарью. – Конечно, ты для меня ничего не значишь! Я могу уничтожить сознание твоей матери, кушать живьем младенцев или вспарывать животы беременным женщинам, а потом войду к тебе в спальню, прекрасная и соблазнительная, как никогда, и буду делать с тобой все, что только пожелаю!..
Константин ощутил холод в груди. Увы! Она ведь говорила правду! Но ему ужасно захотелось, до ломоты в висках захотелось, чтобы эта правда оказалась ложью!..
– Ты совершенно отрицаешь нравственность? – спросил он.
Илюха смотрел на беседующих по-французски во все глаза.
– Боже мой, – воскликнула Лейла и тотчас поправилась: – Или вернее было бы сказать: дьявол мой! Вы знаете мою жизнь, Константин! Многого вы не знаете, но кое-что все-таки знаете! И вы еще говорите о нравственности! Что это такое? Что вы мне предлагаете? Отпустить эту мерзавку на свободу? Продолжать эту ужасную жизнь, когда в одном теле толкутся два, а то и три, а то и еще больше сознаний, то есть разумов? Кого я должна пожалеть? Кто жалел меня? И ты о чем думал, когда совокуплялся со мной? Поговори о нравственности с кем-нибудь другим!..
Константин опустил голову, ему сделалось ужасно тоскливо. Илюха пялился на Дарью. Дарья уже почти разделась и снимала сорочку.
– Быстрее! – скомандовала Лейла.
Голая девушка стояла у стены, прикрывая одной рукой лоно, а другою – груди. Константин отметил, что она неплохо сложена.
– Илья, поди сюда! – приказала Лейла. – Раздевайся и быстрее! И посмей только поспорить со мной!
– Барин!.. – Илья повернулся к любопытствующему Константину.
Константин отмахнулся решительно:
– Нет, нет, Илюха! Слушайся барыню, я так приказываю тебе! Поступай, как она велит.
Илюха не стал дальше спорить и быстро сбросил на пол порты и рубаху.
– А теперь, – грубо заговорила Лейла по-русски, – выеби-ка эту девку, отделай ее хорошенько! Покажи нам, как можно поступать с такими сучками, как она!
– Лейла! – Константин снова перешел на французский. – Помилосердствуйте! Нельзя быть такой грубой!..
– Нельзя? – Прекрасные глаза выразили предельную степень иронии. – Ты еще не слышал, как я умею браниться по-арабски!..
Илюха, совершенно голый, направился к Дарье.
– Подожди! – остановила Лейла его. – Когда ты ее отделаешь как следует, ты скажешь нам, кто эта женщина. Дарья или не Дарья!
Илюха кивнул. Он более не решался возражать. Рабская жизнь научила его многому и, в частности, не возражать и не спорить в тех случаях, когда споры и возражения не имеют смысла!
Константин, как завороженный, смотрел на Илюху; тот серьезно тер обеими ладонями свой приличных размеров мужской инструмент. Илюха глядел сумрачно. Дарья истошно закричала, но тотчас подскочила к ней Лейла и принялась бить по щекам, приговаривая:
– Молчать, сука, молчать! Еще раз крикнешь, и не пожалею, гори все огнем, прикончу – и делу конец!..
Дарья обмерла, на щеках ее рдели красные пятна. Илюха решительно и сумрачно приблизился к ней и вдруг резко облапил ее крепкими руками и повалился вместе с ней на пол. Лейла приблизилась к Константину, на лице которого явилось выражение брезгливости.
– Сейчас мы все узнаем, – произнесла Лейла светским тоном и снова по-французски. – И пойми, мой друг, у нас нет другого выхода. Что бы ты мог предложить? Попытаться договориться с этой женщиной полюбовно? Но ведь ты сам понимаешь, что это невозможно! Я вовсе не жестока, я просто нашла оптимальный способ, каким следует действовать в данной ситуации…
– Да, – отвечал Константин несколько напряженно. – Я не спорю. Мне всего лишь хочется немного более нравственности; хочется каких-то таких отношений, в которых четко различаются хорошее и дурное, доброе и злое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66