Но сено оказалось таким мягким, что он буквально утонул в нем. Видно, кто-то на днях переворошил его. Тяжело дыша, Рашид полежал немного на спине, чтобы прийти в себя, и неожиданно загляделся на усыпанный яркими звездами небосвод, балдахином натянутый над ним. Интересно, звезды всегда были такими изумительно красивыми? Как чудесен мир, сотворенный Аллахом, как великолепен! Но самым большим чудом, самой большой тайной, несомненно, была любовь.
Рашид уже собрался выкарабкиваться из стога, чтобы наконец пробраться в спальню, когда услышал чьи-то шаги, которые приближались прямо к нему. Это были тяжелые шаги двух пар сапог. Теперь он услышал и голоса. Чтобы не привлекать к себе внимания, он еще глубже вдавился в сено.
– Итак, друг мой, здесь нам никто не помешает. – Рашид невольно вздрогнул, услышав голос, который узнал бы из тысяч. Это был Ибрагим, именно тот человек, от которого ему хотелось держаться как можно дальше. Рашид принялся истово молиться, чтобы Ибрагим со своим другом прошли мимо, но – увы! – те не только остановились рядом с ним, а еще и поудобнее уселись на сене. Было ясно, что скоро они отсюда не уйдут. Рашид в отчаянии кусал себе губы. Эти двое были совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, еще немного – и он мог бы положить одному из них руку на плечо. Стоит им сесть поглубже, и они точно обнаружат его.
– Значит, досмотр ничего не дал? Никакого намека на связь хотя бы одного из наших солдат с этим гяуром? – Низкий голос с хрипотцой принадлежал Омару.
Ибрагим презрительно засопел.
– Разумеется, нет. В наших рядах нет предателей! – запальчиво воскликнул он. – Но благородный господин уверен, что нам нельзя доверять.
Омар развел руками.
– Мы присягали султану на верность, – произнес он. – Эздемиру следовало бы знать, что мы не сделаем ничего, что противоречит приказам или пожеланиям султана.
– Да, ему следовало бы помнить об этом. Я много думал об этом в последние дни. Может, Эздемиру как раз не нравится наша верность Сулейману?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Понимаешь, – Ибрагим прищелкнул языком, – может быть, Эздемиру не по нраву, что мы в первую очередь чувствуем себя обязанными выполнять волю и приказы Сулеймана?
– Объясни подробнее, Ибрагим.
– Предположим, у Эздемира были бы свои виды на этот город, которые расходятся с планами султана. При их осуществлении он вряд ли мог бы рассчитывать на поддержку янычар. – Он понизил голос. – Саади, зять Эздемира, сейчас вовсю занимается изучением трактатов и сводов законов, касающихся янычар. А это означает, что Эздемир ищет подходящие средства и способы ограничения сферы влияния янычар, скажем так, законным путем.
– Откуда тебе это известно?
Рашид слушал затаив дыхание. Все его пропотевшее тело начало зудеть от впившихся острых сухих травинок, но он продолжал лежать неподвижно и почти не дышал, боясь пропустить хотя бы слово.
– Один из писарей Эздемира, искренний и честный человек, иногда делится со мной, вот он-то и сообщил мне об этом.
Мужчины замолчали. Вероятно, Омару требовалось время, чтобы переварить новость. Рашид тоже с трудом верил услышанному. У Ибрагима были свои осведомители в доме наместника! Молодой янычар считал мастера суповой миски способным на многие недостойные вещи – он был вспыльчив, несправедлив, неоправданно жесток с подчиненными, допускал произвол, но чтобы такое? Это уже граничило с предательством!
– Сулейман доверяет Эздемиру, – невозмутимо продолжил Ибрагим, и Рашиду не понравился презрительный тон, которым он произнес имя Великолепного. Не было в нем должного пиетета, можно было подумать, что он говорит об одном из оружейных мастеров, работавших в казарме. – Но в еще большей мере он верит в то, что мы будем отстаивать его интересы и защищать его жизнь. А если мы будем лишены этой возможности, ибо Эздемир будет искать способы связать нам руки, – тогда Иерусалим пропал. – Ибрагим поерзал и уселся поглубже, всколыхнув невидимую пыль. У Рашида зачесались глаза, запершило в горле. Он понял, что сейчас неминуемо закашляется. От отчаяния он вцепился зубами в свою руку. Это помогло, во всяком случае, на первое время. – У тебя есть доказательства?
– Вот, я это получил сегодня. – Слышно было, как зашуршал пергамент. – Приказ Эздемира обязывает меня, если мы выйдем на след христианского проповедника, сначала доложить ему. Янычары категорически не имеют права предпринимать какие-либо меры по изобличению проповедника без его ведома и приказа.
– Ну и... что...
– Это только первый шаг, Омар. Если мы это проглотим, Эздемир пойдет еще дальше! – Рашид услышал, как он шумно втянул носом воздух, и позавидовал ему. Желание откашляться немного улеглось, зато немыслимо засвербело в носу. – Я думаю, что наместник заодно с таинственным проповедником. Кто знает, может, это он сам и есть. Чтобы мы не становились ему поперек дороги, он постепенно ограничивает сферу влияния янычар, пока у нас не останется одна обязанность – пасти коз. Сулейман всего этого, разумеется, не замечает. Он далеко, он занят исключительно своими женами, приумножением своего богатства и другими такими же не менее важными вещами. – Ибрагим засмеялся. – И пока до него дойдут новости из Иерусалима, город уже будет повержен, окажется под игом тирана, которого без мощной силы не изгнать.
Омар застонал, будто ощутив на себе тяжкое ярмо. Рашид стиснул зубы. Неужели мастер поварешки так простодушен, что верит россказням мастера суповой миски? И что, он действительно готов поверить, будто Эздемир, который вот уже десять лет в мудрости, справедливости, богобоязненности и безусловной верности Сулейману Великолепному вершил судьбы Иерусалима, вздумал провозгласить себя единоличным правителем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119