Мысль о возможном предательстве среди янычар претила ему самому. Однако чем больше он об этом думал, тем вероятнее это ему казалось. Разумеется, янычары были слугами Аллаха, и не только Сулейман полностью доверял им. Наместник тоже ни разу не усомнился в их верности и честности. Но ведь и янычары были всего лишь людьми, в чем бы они ни присягали. А человеческие сердца могут и размягчиться. По разным причинам. Месть, ненависть, жадность, сочувствие. А может быть, и любовь...
– Пожалуйста, не пойми меня превратно, Ибрагим, но так ли это на самом деле? Действительно ли твои люди все до единого настолько преданы Аллаху и султану, как бы нам этого хотелось? Мы-то с тобой знаем, какая кровь течет в жилах большинства из них. И одному лишь Аллаху ведомо, не вспоминает ли кто-нибудь из них о своем происхождении и не предпочитает ли следовать голосу крови, а не слову Корана. Ибрагим заскрежетал зубами:
– Может быть, у тебя есть конкретные подозрения против одного из моих солдат? Эздемир покачал головой:
– Нет, ни в коем случае. Это было всего лишь предположение. Я только хотел напомнить, что мы не имеем право исключать и эту возможность.
Ибрагим немного помолчал, потом согласно кивнул. Наместник видел, что друг делает усилие над собой. В черных омутах его глаз вспыхнула искра, ни разу доселе не виданная им у мастера суповой миски, и она ему не понравилась. Совсем не понравилась.
– Хорошо. Я поговорю с мастерами поварешки и подвергну своих людей обстоятельной проверке. Будут ли еще приказания?
– Да, – кивнул Эздемир и вновь опустился в свое кресло. Он чувствовал себя неуютно, но старался не подавать виду. – Вчера янычары прочесывали христианский квартал в поисках этого отца Джакомо. Но кто сказал, что он должен скрываться у простых горожан? А может, он нашел пристанище у какого-нибудь состоятельного купца? Может, он вообще один из них, благородный, влиятельный человек, дни напролет занимающийся своей торговлей? Так что проверьте заодно и дома торговцев-христиан. Само собой разумеется, это задание потребует большей деликатности, обходительности и вежливости. Не будем понапрасну восстанавливать против себя купцов. Это наверняка противоречило бы помыслам Сулеймана, да благословит Аллах его имя, а при некоторых обстоятельствах означало бы гибель этого города. Поэтому выбирай для этой операции особенно надежных и благоразумных солдат. Ничто не нанесет большего вреда нашему делу, если мы разозлим одного из влиятельных купцов неосторожным, вызывающим поведением и заставим его бежать из города, а то и прямо направим его к этому таинственному отцу Джакомо.
– Если он существует, этот отец Джакомо...
– Правильно, если он существует. Но если честно, я в этом не сомневаюсь.
Ибрагим набычился.
– Хорошо, – произнес он таким ледяным тоном, что у наместника по спине побежали мурашки. – Если у тебя нет других пожеланий, я позволю себе удалиться, что бы передать твои приказания моим людям.
Он поклонился и пошел к выходу с высоко поднятой головой. Эздемир провожал его взглядом, пока створки двери не закрылись за ним. Оставшись один, он долго не мог отключиться от разговора с Ибрагимом. В памяти всплыло странное выражение, мелькнувшее в его глазах. Пусть то была всего лишь мимолетная искра, но у него было такое ощущение, что в этот миг он заглянул в душу предводителя янычар. И то, что он увидел там, заставило наместника содрогнуться. Там бушевала ненависть, холодная, неприкрытая ненависть. «О Аллах, неужели мои трудности никогда не кончатся?» – пронеслось в голове у Эздемира. Сейчас он больше чем когда-либо желал бы переместиться в другое место. Иерусалим... Какой злой колдун забросил его сюда? Он встряхнулся и позвал своего секретаря. Тот немедленно вошел.
– Уважаемый Эздемир, отец моей обворожительной жены, дед моих детей, – сладко произнес он с легким поклоном, – вы позвали меня. Чем могу быть полезен?
– Мой дорогой Саади, прошу тебя, принеси мне все законы и указы за последние десять лет, касающиеся янычар. И еще все, что о них было написано.
Саади изумленно вскинул брови:
– Я прошу великодушно простить меня, дражайший тесть, но ведь это необозримое множество свитков и книг. Нет ли чего-нибудь более определенного в ваших поисках? Это помогло бы сузить круг интересующих нас трактатов.
Эздемир покачал головой и потер лоб. У него опять начались мучительные головные боли, как всякий раз, когда он чувствовал, что не справляется с ситуацией. В последнее время такое происходило все чаще и чаще. Он постепенно старел.
– Нет, я не ищу ничего конкретного. Просто... – Он прерывисто вздохнул. – Хочу быть честным с тобой, Саади. Я только что говорил с Ибрагимом, мастером суповой миски. И у меня закрались сомнения, действительно ли янычары заслуживают нашего безграничного доверия, как нам раньше всегда казалось. Я знаю, что Сулейман Великолепный, да благословит Аллах его и его потомков, возлагает на них большие надежды. Они опора его империи. Но не слишком ли мы верим в их преданность? Не могу избавиться от впечатления, что они пользуются большими правами, чем им полагается. – Он немного помолчал. Головная боль все нарастала. – Янычары весьма многочисленны, и они вооружены, Саади. Если они нападут на нас, от их сабель нам придется обороняться кинжалами и голыми кулаками. А Стамбул далеко, глаза и уши Сулеймана до нас не достают, и пока подоспеет помощь... – Он махнул рукой. – Мною овладела тревога, сын мой. Глубокая тревога. Это была бы не первая империя, закат которой начался с солдатского бунта.
Саади кивнул с серьезным лицом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119