Он сумасшедший, одержимый идеей управления мировой историей с помощью эликсира. Тем самым он стал еще опаснее, чем прежде, если таковое вообще возможно. И потом...
– Все это прекрасно, – нетерпеливо перебила его Анна. – Но где он сейчас?
– Мы... – Козимо смущенно откашлялся. – Если честно, мы этого не знаем. Да, вы не ослышались, синьорина Анна, мы не знаем, где сейчас находится Джакомо ди Пацци. Мы даже не можем с определенностью сказать, что он действительно сейчас в Иерусалиме.
Стражники Иерусалима
Запах шпика и свиного окорока, жарившихся на вертеле над огнем, наполнял весь дом. Он проникал даже на сеновал и щекотал ноздри маленького мальчика, примостившегося там на сене в обнимку с котенком и наблюдавшего за игрой других котят. Аппетитный аромат напомнил ему о том, что он голоден. От одной мысли о праздничном обеде, ожидавшем его по возвращении родителей со священником и с крестными из церкви, у него потекли слюнки. Вот во двор уже въехала повозка. Мальчик торопливо подполз к слуховому окну и выглянул наружу. Да, это были они. Кучер остановил экипаж, и его родители, священник и крестные вышли из него. Мать с маленькой сестренкой на руках прошла в дом.
– Иосиф! – услышал он ее звонкий голос у входной двери. – Где твой брат?
Голос старшего брата был едва различим, зато гневный отцовский бас гулко отозвался во всем доме, добравшись даже до самого отдаленного уголка, как и запах сала и жареной свинины.
– Разве мать не приказала тебе присматривать за Герно?
Раздался звук пощечины. Малыш подполз к краю сеновала и посмотрел вниз, в большую комнату со стойлами с обеих сторон и очагом с торца, которую использовали не только как кухню и столовую, но и как спальню для прислуги. Там, внизу, возле длинного стола, ради торжественного случая сервированного лучшей посудой и приборами, стояли отец, мать и его плачущий брат. Герно с радостью бы сейчас сполз опять тихонько вниз по приставной лестнице, но ничего не получалось. Его короткие ножки не дотягивались до первой перекладины, и где-то в извилинах своего трехлетнего мозга он начал понимать, почему родители запретили ему лазать на сеновал. Он тоже заревел.
– Иисус, Мария и Иосиф! – запричитала мать, в ужасе закрывая ладонью рот, в то время как священник начал быстро читать молитву. – Герно! Что ты делаешь наверху?
Вместо ответа малыш разрыдался пуще прежнего. Потом все произошло с немыслимой быстротой. Он услышал быстрые шаги на лестнице, на краю сеновала появилась голова отца. С закрытыми глазами он обвил ручками и ножками отца и поклялся про себя никогда больше не забираться на сеновал. И вот он уже внизу, сидит за богато накрытым столом и ест свиное жаркое и вкусный белый хлеб, так густо пропитанный жирным соусом, что ему оставалось только заглатывать лакомые кусочки. Все смеялись, кто-то из слуг запел веселую песню, а мать ласково погладила его по голове. Никто больше не сердился на мальчика, все было опять хорошо. Он был дома...
– Эй, Рашид!
Чей-то крик заставил Рашида внезапно встрепенуться. Он потерял равновесие, но успел сгруппироваться и не рухнуть на землю. Янычар быстро оглянулся, не заметил ли кто-нибудь его неловкости, но, к счастью, никого не было видно. В очаге тускло мерцал огонь, над ним висел чайник.
Рашид протер глаза и стер слюну с подбородка. Непостижимо, но он и в самом деле заснул. На вахте. Стоя, прислонившись к стене одной из христианских квартир, которую им еще предстояло обыскать этим вечером. Ему снились странные вещи. Пугающие вещи. Свиное жаркое, такое жирное, что его сок... У него невольно заурчало в животе, словно там сидел злобный пес. Запах горячего супа преследовал его даже во сне. Рашид встряхнул головой, чтобы окончательно сбросить навязчивые видения. Такого с ним еще никогда не случалось. Он ни разу не засыпал во время дежурства. Конечно, он продежурил целые сутки без отдыха и только собирался поесть, как был отдан приказ искать таинственного проповедника-подстрекателя. Конечно, он устал как собака и хотел есть. И тем не менее это никак не оправдывало то, что он позволил себе спать на посту. Да еще этот сон... Люди в странной одежде, говорящие на странном языке, который он понимал, хотя никогда не слыхал его раньше, жареная свинина, которую он ел. Самое ужасное, что он наслаждался этой едой. Кончик его языка еще и сейчас хранил этот вкус. Было ли это прегрешением? Потребление свинины мусульманину ведь строго запрещено. Интересно, а на сны запрет тоже распространялся?
– Рашид, ты спишь? Мне нужна твоя помощь.
Голос товарища доносился из соседнего помещения маленькой квартирки. Рашид быстро пригладил рукой волосы и снова надел на голову высокую шапку. Над головой он услышал тяжелые шаги товарищей, обыскивавших верхнюю квартиру. Они явились сюда, ибо им было приказано. И нечего ему спать или размышлять о странных сновидениях, пора наконец выполнять приказ.
Соседняя комната была обставлена так же скудно, как та, где Рашид побывал до того, и при этом была такой маленькой, что он чуть нос к носу не столкнулся со своим приятелем Юсуфом. В комнате хватало места лишь для трех низких лежаков, расставленных у стен. На каждой кровати вздыбливалась неаккуратная куча подушек и развороченных одеял, что не вязалось с чистым и прибранным видом жилища. В нише стояла простая керосиновая лампа, освещавшая комнату тусклым светом. В нос Рашиду ударил запах дешевого керосина. На полу вместо ковров или звериных шкур лежали соломенные циновки. Над одной из кроватей висел скромный, связанный из двух толстых палок крест. Да, здесь явно жили не слишком состоятельные люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119