Макс ощутил первый укол тревоги. Все это слишком мало напоминало уютное убежище взбалмошной девицы, от скуки играющей в искусство. Медленно, даже нерешительно он приблизился к мольберту и посмотрел на полотно.
Сара едва успела начать свою картину. Она сделала лишь первые мазки, обозначив синее небо и серые волны.
Какая неудача! Можно ли судить о художнике по отдельным мазкам? Макс нахмурился, но тут же заметил небольшую работу, стоявшую на стуле. Наверное, это был один из тех набросков, что Сара делала на крепостной стене.
Макс впился глазами в эскиз. Легкие, искусные мазки блестяще передавали волшебную игру света на утреннем небе. Максу даже показалось, что он чувствует, как движутся облака, а стена под ногами вздрагивает от ударов огромных волн.
Он был ошеломлен, раздавлен. В его груди нарастал панический страх, в нем вспыхнула ярость — непримиримая, смертельная ненависть. Глаза заволокло алой пеленой. Макс на мгновение ослеп.
Она действительно талантлива!
И в его памяти помимо воли всплыли слова Энтони, над которыми он тогда лишь посмеялся: «Она — личность!»
Дурак, круглый дурак! Еще тогда он должен был понять, какую опасность заключают в себе эти слова! Макс словно наяву услышал мягкие, ласковые нотки в голосе Энтони, обращавшегося к своей жене, и едва не взорвался от ненависти.
Ведь он не год и не два был с Энтони неразлучен, всегда под рукой, чтобы поддержать, дать дружеский совет, чтобы любить и уважать своего друга! Не кто иной, как он, Макс, спас Энтони под Саламанкой, а потом не дал отрезать руку! И ради чего он совершал все эти подвиги? Чтобы без боя уступить свое место какой-то безмозглой особе, купеческой дочке?
Макс не закрыл за собой дверь, когда вошел в студию, и теперь сквозь яростный гул в ушах едва успел различить стук тяжелой двери у основания башни.
Он застыл в испуге. Не хватало только быть застигнутым здесь врасплох!
Стараясь не выдать себя тяжелым, хриплым дыханием, он на цыпочках двинулся к двери. Тот, кто вошел в башню, не спеша поднимался по лестнице.
Макс ужом проскользнул в соседнюю комнату. Она оказалась намного меньше студии. Правда, здесь тоже навели порядок и чистоту, но использовали как склад для старых кистей и испачканной ветоши.
Макс затаился, приникнув ухом к двери. Вскоре он услышал, как захлопнулась дверь в студию. Наверное, это герцогиня вернулась, чтобы продолжать работу. Теперь самое время убраться.
Медленно, дюйм за дюймом, он приоткрыл дверь в свое убежище — и остолбенел от неожиданности. На верхних ступенях лестницы спиной к нему стояла Сара. Она задержалась, чтобы удобнее перехватить тяжелую папку с рисунками.
Макс не сразу нашел в себе силы скинуть оцепенение, словно лань, ослепленная яркой вспышкой фонаря. А в следующий миг, сам не успев толком осознать, что на него нашло, он выскочил из-за двери и что было сил толкнул жену Энтони.
Она резко вскрикнула и выронила рисунки, тщетно пытаясь уцепиться за стену И предотвратить падение. Папка покатилась по ступеням, а следом рухнула и Сара, моментально скрывшись на крутой спиральной лестнице. Макс слышал глухие удары по мере того, как она катилась все ниже и ниже.
Он замер, не в силах отдышаться, не в силах двинуться с места. Бешеные удары сердца громом отдавались в ушах. Его прошиб холодный пот.
Черт побери, что же он натворил?!
Напрасно он вслушивался в наступившую тишину. Снизу не доносилось ни звука.
Неужели он ее убил?..
Ему показалось, что прошла уже целая вечность, но герцогиня все еще не подавала признаков жизни. Наконец Макс не выдержал и двинулся вниз. Оказывается, она застряла на середине лестницы и лежала совершенно неподвижно, врезавшись головой в выступ каменной стены.
Осторожно, едва дыша, Макс наклонился и заглянул ей в лицо. Ее глаза были закрыты, но даже в сумеречном свете можно было различить, что Сара еще дышит. Макс перешагнул через бесчувственное тело и поднял рисунок, вывалившийся из папки.
Это было изображение Родриго. Жеребец выглядел словно живой.
С яростной гримасой Макс разжал пальцы, и рисунок снова упал на ступеньки. Затем, не смея больше оглянуться на Сару, секретарь побежал прочь.
Но прежде чем он вышел из башни, Макс убедился в том, что крепостной двор пуст и никто его не увидит. Лишь после этого он открыл дверь и вышел наружу. Торопливым шагом он пересек двор и вошел в конюшню.
***
Через полчаса перед парадным крыльцом замка Чевиот остановилась дорожная коляска, и из нее вышел Невилл Харви. Он велел кучеру подождать, поднялся по ступенькам и постучал. Рослому лакею, отворившему дверь, молодой торговец назвался по имени и сказал, что приехал с визитом к герцогине.
Его проводили в гостиную, обставленную золоченой французской мебелью, и предложили подождать. Через десять минут в комнату вошел супруг Сары.
— Дорогой Харви! — воскликнул он. — Какой приятный сюрприз!
В отлично поставленном голосе нельзя было уловить и тени сарказма — напротив, он звучал с исключительной учтивостью.
— Я оказался в Ньюкасле по делам и подумал, что раз уж все равно так далеко забрался на север, то не помешает навестить Сару, — словно оправдываясь, торопливо выложил Харви.
На самом деле ему пришлось проявить немалую изобретательность, чтобы устроить себе «дело в Ньюкасле», но герцогу вовсе не обязательно об этом знать.
— Она у себя в студии, — отвечал герцог. — Я уже послал за ней горничную. Представляю, как она будет рада повидаться со старым другом!
— Он жестом предложил гостю устроиться в кресле с золоченой спинкой и обивкой из желтого атласа. — Присаживайтесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84