— О, Филип, ты и представить себе не можешь, как это меня успокоило.
— Я прекрасно понимаю твою радость, — рассудительно промолвил он, — поэтому-то и рассказал тебе все это. Я знаю, ты боишься лишиться крыши над головой, и хочу тебя заверить, что этого никогда не случится.
Я наградила его сияющей улыбкой, которую он, однако, не видел, поскольку взгляд его был прикован к дороге. Глядя на его жесткий профиль, я вдруг подумала, что в этом мы с Филипом похожи: после стольких лет скитаний он тоже вряд ли хочет потерять свой собственный дом.
***
Во время нашей прогулки по владениям Уинтердейлов я смогла убедиться, что Филип пользуется у фермеров большой популярностью. Люди, работавшие в поле, останавливались и снимали шляпы, когда мы проезжали мимо, и я видела улыбки на их обветренных загорелых лицах. Порой, когда мы проезжали близко от свежевспаханной борозды, на которой трудился работник, Филип останавливал лошадей и представлял мне его.
Обычно беседа протекала следующим образом:
— Ну как, закончил новую крышу, Гримс?
— Закончил, милорд. И много же пришлось над ней потрудиться. Но зато теперь на жену мою ни одна капелька дождя не упадет!
— Боже правый, — промолвила я, когда мы повернули домой, — уж лучше поживем еще несколько лет с ветхими занавесками. Ты и в самом деле тратишь на восстановление земель целое состояние.
Он рассмеялся, и я снова обрадовалась, что сумела его развеселить.
Сегодня утром он говорил со мной так, как не говорил никогда до этого. Он полностью доверял мне. Я догадывалась, что это доверие вызвано тем, что произошло между нами прошлой ночью. Я понимала, что физическая близость дала начало близости духовной и что, если я хочу и впредь пользоваться его доверием, мне необходимо позволить и телесное единение между нами.
Он сказал, что после первого раза уже не будет так больно, храбро напомнила я себе. Возможно, во второй раз все будет не так уж плохо.
Прошлым вечером от волнения я почти не притронулась к обеду, но сегодня другое дело. Если эту еду назвать посредственной, это еще мягко сказано. Оставив Филипа допивать портвейн, я вызвала к себе дворецкого Клэндона и спросила его, почему повар так плохо приготовил блюда. Клэндон ответствовал с непроницаемым лицом:
— Вдовствующая леди Уинтердейл взяла с собой повара, когда уехала в Бат, миледи. А помощник повара теперь занял его место.
— Помощник повара не справляется со своими обязанностями, — сказала я. — Неужели его светлость будет есть пережаренный ростбиф и недожаренный картофель? Он почти все оставил на тарелке.
— Да, миледи, — промолвил дворецкий.
— Найдите другого повара, — посоветовала я. — А тот, что у нас сейчас, снова станет при нем помощником.
— Слушаю, миледи.
— Вдовствующая леди Уинтердейл забрала с собой и других слуг? — полюбопытствовала я.
В глазах дворецкого промелькнуло насмешливое выражение.
— Нет, миледи. Она взяла только повара и свою горничную.
Когда Клэндон удалился, в комнату вошел Филип, и я объявила ему о своем решении найти другого повара.
— Разве ты не замечал, как здесь отвратительно готовят? — спросила я.
— Замечал, конечно. Но у меня слишком много других дел, чтобы обращать внимание еще и на это.
— Что ж, теперь у тебя есть жена, которая об этом позаботится.
Он окинул меня оценивающим взглядом:
— Если бы я знал, как удобно иметь жену, то, верно, женился бы еще раньше.
Я покраснела, тщетно придумывая ответ.
— Ты умеешь играть в шахматы? — спросил он.
Я ошарашенно уставилась на него.
— Нет.
— А хотела бы научиться?
— Ну… да. Это, должно быть, очень интересно.
— Отлично, — промолвил он, пододвигая к себе полированный столик, в который была вделана шахматная доска. — Иди сюда, я тебя научу.
Я медленно приблизилась к нему, не зная, что и подумать.
Он взглянул мне в лицо.
— Ты еще не отдохнула от вчерашнего, Джорджи, и тебе вряд ли захочется чем-то заниматься сегодня вечером, — мягко промолвил он. — Так что давай сыграем в шахматы.
У меня словно гора свалилась с плеч. Я улыбнулась, села напротив него и сосредоточенно уставилась на резные фигурки, готовясь поразить его своим интеллектом.
— Итак, — начал он, приподнимая самую маленькую из фигурок на доске, — это пешки…
***
Играть в шахматы и впрямь оказалось интересно. Филип играл без ферзя и коней и все равно поставил мне мат, но я была довольна, что научилась хотя бы переставлять фигурки на доске. Теперь мне было понятно, почему эта игра пользуется такой популярностью, она заставляет думать.
Почти, весь следующий день я провела с Анной, которая освоилась в Уинтердейл-Парке гораздо быстрее, чем я предполагала. Обещанный ослик уже прибыл, а с ним и маленькая двуколка, в которой Анна могла разъезжать по дорожкам парка площадью пятьдесят акров, что раскинулся за домом. Дорожки вились среди зарослей деревьев и открытых полянок, на которых располагались небольшие строения — летний домик, итальянский павильон и мраморная колоколенка.
Ослик, которого купил Филип, оказался милым и послушным. Как бы Анна ни дергала поводья, он ни разу не свернул с пути. К тому же Филип поручил одному из лакеев постоянно присматривать за Анной, когда она гуляла.
— Эдвард — проверенный слуга, на него можно полностью положиться, — сказал мне Филип. — Он будет все время наблюдать за Анной, пока она в саду.
— А это так уж необходимо? — с сомнением спросила я. — У нас дома Нэнни прекрасно справлялась и одна.
Но Филип покачал головой:
— В доме полно слуг, и я не поручусь за их порядочность. Анна беззащитна, Джорджи. Она не способна защитить себя, а ее красота может явиться соблазном для кого-нибудь из мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93