***
Ночью накануне отъезда из Уэлдон-Холла я сожгла все бумаги, собранные моим отцом с целью шантажа, включая и досье на лорда Уинтердейла. Я никогда бы не стала использовать эти сведения против бывших жертв моего батюшки.
Затем я написала по коротенькой записке каждому из пострадавших, кроме лорда Уинтердейла. Я решила по возможности быть краткой и изложить суть в нескольких словах:
Уважаемый (здесь я вставила подходящее имя), надеюсь, Вам будет приятно узнать, что известное Вам досье, которое я обнаружила в бумагах моего отца после его смерти, уничтожено.
Искренне Ваша Джорджиана Ньюбери.
Я еще раз пробежала записку глазами и осталась довольна собственной осторожностью и деликатностью. Я написала достаточно, чтобы успокоить жертву шантажа, но если письмо вдруг попадет к постороннему, он ничего не поймет из моих загадочных фраз.
Я отправилась в постель, стараясь не думать о том, как мне будет недоставать Анны.
***
Следующее утро застало меня на пути в Лондон. Я снова удобно устроилась в графском экипаже, причем на постоялых дворах, где мы останавливались по дороге, со мной обращались как с королевой.
Кажется, на сей раз я нервничала гораздо больше, чем в первый приезд в Лондон, когда я готовилась предстать перед старым лордом Уинтердейлом. Теперь мне в голову лезли разные мысли, а вынужденное дорожное бездействие мешало поменять их направление.
Начать с того, что, хотя последние две недели я только тем и занималась, что рассказывала всем знакомым лживые истории о мнимой доброте лорда Уинтердейла, истина заключалась в том, что он вовсе не был ко мне добр. Он был молод и вел себя со мной вызывающе дерзко, более того, внушал мне почти страх.
Конечно, у него не было никаких причин особенно любить меня. Я же пыталась его шантажировать, да простит меня Господь. Но за время короткого визита в Мэнсфилд-Хаус я успела понять, что притворяться подопечной лорда Уинтердейла — игра опасная.
Кроме того, оставалась еще леди Уинтердейл, которую лорд Уинтердейл вынудил оказывать мне покровительство. Скорее всего она меня уже ненавидит, я, со своей стороны, тоже не испытывала к ней симпатии.
Кэтрин, ее дочка, скорее всего окажется высокомерной молодой особой, которая будет свысока взирать на неотесанную провинциалку.
Что ж, пусть будет так, решительно сказала я себе, когда мы въехали на окраину Лондона. Как я и говорила сэру Чарльзу и леди Стэнтон, мне необходимо найти дом для себя и Анны, а для этого мне нужен супруг. Шантаж — грязное дело, и лорд Уинтердейл, вероятно, приложит все усилия, чтобы сделать мое пребывание в Лондоне невыносимым, но у меня не было другого выбора — я должна была использовать шанс, который мне предоставило криминальное прошлое моего покойного батюшки.
Подъезжая к Мэнсфилд-Хаусу, я чувствовала себя глубоко несчастной. Стараясь не показывать этого, я поднялась по ступенькам крыльца и резко постучала в дверь.
Дверь открыл тот же одетый в зеленый бархат лакей, что и в прошлый раз. Однако обратился он ко мне совсем по-другому.
— Мисс Ньюбери, — промолвил он, — мы вас давно ожидаем. — И с этими словами широко распахнул дверь:
— Заходите.
И вот я снова вошла в зеленый мраморный парадный холл Мэнсфилд-Хауса.
— Лорда и леди Уинтердейл сейчас нет дома, — сообщил мне лакей. — Полагаю, леди Кэтрин у себя в комнате. Позвольте, я пошлю за ней.
— Да, будьте любезны, — сказала я.
Меня провели в комнату слева от холла — гостиную, а не просто приемную, как в мой предыдущий визит. Это знак того, что мое положение в доме значительно повысилось, решила я.
Гостиная была отделана в бледно-розовых и бордовых тонах и имела три огромных окна с выходом на улицу, занавешенных темно-красными портьерами. Мраморный камин окружали несколько изящных стульев, обитых розовой тканью. Хрустальная люстра свисала с потолка, расписанного, по-видимому, в стиле Ангелики Кауфман
. Кроме того, в комнате находились шкаф из розового дерева с выдвижными ящиками, книжный шкаф-секретер, розовый диван и пара кресел.
Я осторожно присела на краешек обитого шелком дивана, положила руки на колени и стала ждать.
Пять минут спустя в комнату вошла девушка примерно моего возраста. Ее волосы неопределенного каштанового оттенка были взбиты у висков в мелкие локоны. Она носила очки, была очень худенькой, и взгляд, который она бросила на меня, был отнюдь не высокомерным — скорее застенчивым.
— Мисс Ньюбери? — смущенно пропищала она тоненьким голоском.
— Да, — сказала я, поднимаясь.
— Я Кэтрин Мэнсфилд. Мне сообщили, что мы будем вместе представлены в этом сезоне.
Вот уж не ожидала, что Кэтрин Мэнсфилд выглядит именно так!
— Рада с вами познакомиться, — сказала я, с улыбкой протягивая ей руку. — Ваша матушка оказала мне большую любезность.
Она опустила голову, бросив на меня быстрый взгляд. Я успела заметить, что глаза ее, прятавшиеся за стеклами очков, прелестного голубого цвета. Она быстро, но твердо пожала мою руку.
— Да, — тихо промолвила она. — Жаль, что мамы сейчас нет дома. Я покажу вам вашу комнату.
— Благодарю, — сказала я. — Это очень мило с вашей стороны.
В этот момент в комнату вошла высокая полная женщина и встала за спиной Кэтрин.
— Вы, должно быть, мисс Ньюбери, — объявила вновь прибывшая властным тоном. — Меня зовут миссис Хокинс, я экономка его светлости. — Она бросила на Кэтрин суровый взгляд. — Я провожу мисс Ньюбери в ее комнаты, леди Кэтрин.
— Д-да, конечно, — пролепетала Кэтрин.
Думаю, именно ее смущение и беспомощность заставили меня сделать то, что я сделала. Я многие годы заботилась об Анне, и материнский инстинкт во мне сильно развит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93