Эйслинн вскоре заметила, что стоит ей похвалить любую мелочь, как один из четырех спутников мгновенно покупал ее. Заметив, что она подняла серебряное зеркальце, Бофонт мгновенно сунул монету продавцу. Девушка от всей души поблагодарила его за подарок, но после этого уже опасалась открыто выказывать свое восхищение.
Остроумные замечания сэра Гауэйна встречались ее восторженными смешками и спокойными улыбками Вулфгара. Бофонт, славившийся невозмутимостью, смеялся до упаду, а Милберн то и дело фыркал, прикрывая рот ладонью.
День уже был на исходе, когда Эйслинн призналась Вулфгару, что устала. Они неторопливо вернулись обратно по боковой улочке в свое жилище, где Глинн уже приготовила вкусный обед.
В их отсутствие прибыл гонец от Вильгельма с требованием всем лордам и леди присутствовать на святочной мессе, где должен был молиться сам король, за которой следовали представление ко двору и коронационные торжества. Эйслинн, надеявшаяся провести весь следующий день с Вулфгаром, прежде чем долг призовет его на службу, разочарованно вздохнула.
После ужина они еще немного посидели у очага и решили лечь спать пораньше, — завтра предстоял нелегкий день. Не успели они оказаться в спальне, как Вулфгар немедленно отослал Глинн и начал ловко распутывать завязки платья Эйслинн. Крепкие руки подхватили девушку и отнесли в постель, но норманнский рыцарь, к своему огорчению и разочарованию, понял, что сегодня ему не суждено познать радости щедро даримой страсти, и хотя Эйслинн вновь содрогалась в неземном наслаждении, позже, откатившись от нее, он мрачно смотрел в потолок, пока она рыдала, уткнувшись в подушку.
Эйслинн сидела на постели, подтянув колени к подбородку, и наблюдала за Вулфгаром, выбиравшим одежду к торжественному дню. Он снова остановился на красно-черном наряде, велел Сенхерсту приготовить ванну и, помня о насмешках Гауэйна, добавил в воду немного бальзама сандалового дерева, чтобы перебить аромат лаванды, все еще исходивший от него. Заметив это, Эйслинн весело рассмеялась:
— Если собираешься вновь разделить со мной купание, господин, я предоставлю тебе выбор благовоний.
Вулфгар хмыкнул и, погрузившись в горячую воду, начал мыться.
— Сегодня ты поздно придешь, Вулфгар? — робко спросила Эйслинн. — Или задержать ужин до твоего возвращения?
Вулфгар отнял от лица намыленную тряпку и уставился на нее:
— Мои люди поужинают, когда захотят, но, зная обычаи двора, уверен, что нас не будет до самого утра.
— День покажется длинным без тебя, Вулфгар, — расстроено вздохнула девушка.
— Ты права, милая, — хмыкнул он, — день станет тянуться бесконечно, но мы проведем его вместе с тобой.
Эйслинн, охнув, вскочила, и длинные волосы густым покрывалом укрыли ее обнаженное тело. Заметив горящий взор Вулфгара, она поспешно укуталась в одеяло и подошла к лохани.
— Но, Вулфгар, я саксонка. Мне там не место. Вулфгар невозмутимо продолжал намыливаться.
— Твое место там, куда я тебя приведу. В соборе будет много саксов, кроме тебя, хотя можешь быть уверена, их верности далеко до твоей. Но ты ни с кем не должна откровенничать. Ты не простая деревенская девка и способна держать язык за зубами. Что же касается того, что ты принадлежишь к врагам норманнов… — он насмешливо усмехнулся, — …клянусь, никогда еще не получал такого наслаждения в обществе недруга.
Эйслинн зарделась от смущения.
— Ты просто невыносим, — нетерпеливо бросила она. Вулфгар, запрокинув голову, оглушительно расхохотался, но Эйслинн было не до смеха.
— Я никогда не появлялась при дворе и могу поставить тебя в неловкое положение.
— Английский двор кишит дородными саксонскими дамами, и я, по-моему, успел познакомиться с каждой, от краснеющих барышень до тонкогубых старых дев, и все осаждают меня, поскольку я каждый раз появлялся один, без прекрасной спутницы. Поставить меня в неловкое положение? Нет, пусть увидят мою избранницу!
— Но, Вулфгар, — раздраженно возразила она, — там соберется вся знать и сам Вильгельм, а я… приду без компаньонки, и все сразу догадаются, что я твоя любовница.
— Только потому, что при тебе не будет жирной дамы, которая следила бы за каждым твоим движением? Я скажу, что ты моя сестра… нет, не пойдет. Стоит мне взглянуть на тебя, и все поймут: что-то неладно, и нас обвинят в грехе кровосмешения. Лучше мы постараемся молча выносить их вопросительные взгляды. Пусть гадают, сколько угодно!
Эйслинн, застонав, снова попыталась уговорить его:
— Вулфгар, я привыкла ждать, и…
— Но я не привык. И не желаю больше ничего слышать. Одевайся! — строго велел он.
Его тон не оставлял никаких сомнений: всякие возражения бесполезны, и, охваченная внезапной паникой, Эйслинн поняла, что даром тратит драгоценное время, пытаясь разубедить Вулфгара. Подлетев к двери, она позвала Глинн. Норманн быстро погрузился в лохань, когда та появилась на пороге, и, иронически улыбаясь, наблюдал, как девушки поспешно обсуждают наряд и сегодняшнюю прическу Эйслинн. Наконец Вулфгар, не выдержав, окликнул Эйслинн:.
— Милая, не хочу пугать Глинн, но, если я поднимусь, она, пожалуй, вышибет дверь, унося отсюда ноги. У меня уже вся кожа сморщилась. Не могла бы ты отослать ее на минуту?
Эйслинн дала девушке какое-то поручение, и Вулфгар с облегчением выбрался из лохани и начал одеваться. Эйслинн занялась прической.
— Я хотел бы, чтобы ты надела сегодня желтое платье, Эйслинн, — попросил Вулфгар, не оборачиваясь. — Это твой самый лучший наряд.
— Вулфгар, прошу, не настаивай. Я берегу его для другого случая.
— Что может быть важнее встречи с королем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169