– Сегодня суббота, – сказал он, – не думаю, что владельцы лесопилок и лесорубы будут благодарны мне, если я стану отнимать у них сегодня время. Они с большей охотою поскорее отправятся домой, к женам и детям.
Неожиданно чувство одиночества пронзило его. Рубел никогда не думал заводить семью, но, кажется, это не было слишком огорчительным опытом для тех его родственников, кто имел достаточно смелости решиться.
– Я поставлю свою лошадь, если вы изволите сказать мне, куда…
– О, извините, я… э…
– Вы были слишком заняты, мэм. Не нужно извиняться. Я могу и сам найти сторожку… гм, я имею в виду, что хотел бы просить вас указать мне, куда поставить лошадь и какое занять стойло.
К тому времени, как Рубел закончил фразу, он уже знал, что сказал много лишнего. И как это только Молли Дюрант удается сделать его таким косноязычным?
– Тревис позаботится о вашей лошади, – произнесла Молли.
– Тревис? Тот подросток, которого я видел на крыльце?
Молли готова была разрыдаться.
– За то короткое время, что вы пробыли здесь, – сказала она, – вам довелось услышать о всех наших бедах. Тревис предпочитает подметать школу вместо того, чтобы рубить дрова.
– Любой ребенок выберет метлу, если вы предоставите ему возможность выбора.
– Я не предоставляла ему возможность выбора.
– Нет? Ну… хорошо… – Рубел задумчиво взъерошил жесткие, как пакля, волосы на голове Вилли Джо.
– Сколько тебе лет, Вилли Джо?
– Семь, сэр.
– Ты уже научился рубить дрова?
Глаза Вилли Джо широко раскрылись, он отрицательно покачал головой.
– Тогда пошли. Сразу же, как мы поставим Койота в стойло, я научу тебя рубить дрова.
– Пожалуйста, вам не нужно делать это, – возразила Молли.
Рубел состроил гримасу.
– Извините. Я должен спросить разрешения?
– Нет, но дело в том, что вы наш постоялец, мистер Джаррет, и вы платите за обслуживание…
– Я не привык сидеть без дела.
Пока взрослые пререкались, Вилли Джо вырвал свою маленькую ручонку из рук сестры и схватил Рубела за мизинец. Рубел посмотрел вниз и встретил пару восторженных голубых глаз. Они были такими же чисто-голубыми, как и у его старшей сестры. Взбудораженные чувства Рубела распалились еще больше. Он с радостью перерубил бы половину леса Восточного Техаса, если бы Молли Дюрант посмотрела на него так же, как это сделал ее младший брат.
– Я слышал, ты чуть было не поймал рыбу к ужину? – спросил он мальчика.
Вилли Джо вздохнул:
– Я упустил ее.
– Все равно, одной рыбы было бы мало для ужина, Вилли Джо. Не огорчайся! – утешила его Молли.
Бросив взгляд на Молли, Рубел усмехнулся украдкой. Она улыбнулась в ответ, и надежды Рубела окрепли.
– После того, как мы нарубим дров, не хочешь ли еще раз попробовать поймать рыбу?
– Вот это здорово! Можно, Молли?
– Мистер Джаррет, вы не…
– Просто Джубел, – поправил Рубел.
Молли сглотнула комок в горле.
– Вы платите за услуги, мистер Джаррет, и нет нужды…
– С моей стороны это чистый эгоизм, мэм. Я услышал об огромной рыбе, и мне захотелось съесть ее на ужин.
– Можно, Молли, а? Ну, можно?..
Вилли Джо умолял, а Рубел наблюдал за колебаниями его сестры. Он молчал. Наконец, настойчивость брата сломила Молли.
– Если мистер Джаррет уверен, что это ему не в тягость…
– Джубел, – повторно поправил Рубел. – Я уверен.
Вилли Джо переступил с одной грязной ноги на другую.
– Послушайте, мистер, а можно мы возьмем с собой Сэма?
– Сэма?
– Моего маленького брата.
– А… очень маленького?
Молли рассмеялась.
– Ему пять лет. Вы не должны обременять себя…
– Я знаю, Молли, – на этот раз его глаза удерживали ее взгляд минуты две, прежде чем она склонила голову. – Ну что ж, я не против.
Молли наблюдала, как они шли: Джубел, такой же высокий, худощавый, красивый, как и его брат-близнец, и Вилли Джо, по-прежнему державшийся за палец постояльца. Джубел делал шаг, и мальчику приходилось за это же время сделать два, чтобы поспеть за своим длинноногим компаньоном.
Она не должна была сдавать ему комнату! Сердце пронзительно предупреждало болью: он станет для нее бедой. А вот беды-то она больше не хотела, и без того было достаточно горя. Она не должна была позволять ему остаться!
В кухне, у двери, на стуле из тростника сидела Шугар, возле нее на столе стоял кувшин, а на полу у ног покоились в кастрюле бобы из огорода. Черная, как зола, и старая, как библейский Мафусаил, Шугар работала в семье Молли еще с довоенных времен. Когда большинство рабов – и те, кто работал в доме, и те, кто трудился на хлопковых плантациях, – после победы Севера покинули хозяев, Шугар осталась.
– Мое место здесь, – отвечала она всякий раз, когда кто-либо спрашивал, почему она не уходит. – Это и моя семья, у меня никогда не было другой.
И после никто уже больше не задавал никаких вопросов. Шугар была такой же неотъемлемой примечательностью Блек-Хауз, как его облупившаяся краска и покосившиеся ставни.
– Несколько дней у нас будет кормиться еще один человек, – распорядилась Молли, зайдя в кухню.
Посередине этой, пожалуй, самой уютной комнаты дома тянулся очень длинный сосновый стол. С некоторых пор все они проводили большую часть времени на кухне – уборка, приготовление еды, консервирование…
Мать Молли поставила вторую кухонную плиту, чтобы иметь возможность дать пристанище бесчисленному количеству людей, собиравшихся в таверне для обильных обедов. Кухня Блек-Хауз была знаменита в округе. Во времена ее матери и бабушки люди приходили в таверну даже из такого далека, как Люфкин, чтобы отведать кушанья, которые готовились по старинным семейным рецептам, хранимым с таким благоговением, точно они были посланы с небес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111