Ее юбки шелестели у его ног. Дважды бант на шляпке коснулся его щеки. Он повернулся к ней, их глаза встретились, и Молли прошептала:
– Пуховый…
Рубел увидел желание в ее глазах и почувствовал желание в своем теле.
– … матрац, – добавила Молли.
Как будто он нуждался в напоминании того, что и так не выходило у него из головы с тех пор, как они расстались прошлой ночью! Рубел повернулся к священнику и провел остаток службы, пытаясь не забыть, где находится.
На залитой полуденным солнцем улице Рубел помор Молли спуститься по ступеням церковной лестницы. Малыши, как обычно, окружали его с двух сторон, старшие дети шли впереди. Первой проскакала по лестнице Линди. Джеф и Тревис следовали за ней по пятам.
Прихожане здоровались, кивая то и дело, но никто, кроме Бетти, Цинтии и Джимми Сью, не заговорил с Молли. Сначала Рубел не обратил на это внимание, но к тому времени, когда они выходили из церковного двора, это стало трудно не заметить. Прихожане подходили к Клитусу и отворачивались от Молли. Им не было надобности в газете, чтобы обнародовать свое осуждение событий в Блек-Хауз. Городские сплетни с лихвой заменяли печатную прессу. Взгляды скользили, как утки по глади пруда, и тут же улетали. Дамы держались поодаль, покачивали головами и безумолку чесали языки.
Рубел сильнее стиснул локоть Молли. Он не позволял себе заговорить до тех пор, пока они не отошли подальше от толпы.
– Я не знаю, почему ты хочешь жить в этом городе.
– Здесь мой дом.
– Скажи это старым сплетникам.
– У меня такое же право жить в этом городе, как и у любого из них.
– Я не сомневаюсь, – он кивнул головой по направлению церкви, – они тоже.
– Они ни в чем не виноваты, – оправдывала горожан Молли. – Большинство жителей Эппл-Спринз – хорошие люди. Просто они любят Клитуса и очень беспокоятся о благополучии моих братьев и сестры. Я понимаю их.
– Беспокоятся? Они не побеспокоились даже хотя бы из вежливости заговорить с тобой, встретившись на церковном дворе.
– И все же они придут в Блек-Хауз на обед, и благодаря тебе у нас есть, что подать им на стол.
– Черт побери, Молли, они приходят не для того, чтобы пообедать, а чтобы стать свидетелями самого последнего скандала. Я никак не могу понять, почему ты хочешь жить в этом городе.
– Мой прадед был первым поселенцем на этой земле. Ты считаешь, я должна отступиться от своего права жить в Эппл-Спринз только потому, что люди думают, я сплю с тобой?
Отчаянье охватило Рубела. Он остановился.
– Я уеду.
Молли открыла было рот, но не произнесла ни звука. Она уставилась на него, вдруг почувствовав себя такой отвергнутой и беспомощной…
– Я имею в виду… не навсегда! Только до… дня свадьбы.
Она закрыла глаза, стараясь удержать нахлынувшие слезы и умоляя себя не выкинуть какую-нибудь глупость прямо вот здесь, на середине дороги.
– Я не оставлю тебя… никогда не оставлю снова.
Молли глубоко вдохнула летний ветер.
– Я знаю и верю тебе, – ее глаза искали его взгляда. – Пожалуйста, не уезжай!
– Ну, может быть, тогда мне стоит спать пока в сарае?
– Нет. Мы не доставим им такого удовольствия – думать, что разговорами они выгнали тебя из дома. Кроме того, они все равно не поверят. Ты только напрасно откажешься от удобства. Разве ты не понял, что имела в виду Йола Юнг, удивляясь, что мы с тобой завтракаем вместе? Эти люди верят лишь в то, во что хотят верить. А они хотят верить, что мы спим ночами в одной постели.
– Черт побери, Молли! Что же можно сделать?
Она засмеялась:
– Ничего! Пойдем скорее, надо спешить. Священник и его жена придут в Блек-Хауз на обед.
– Сладкоежки!
Остаток пути Рубел молчал, про себя размышляя. Он причинил боль Молли в прошлом, сейчас причиняет, и, кажется, так будет и в дальнейшем. Уже весь город говорит о ней, и есть только один способ заставить их замолчать – уехать из Эппл-Спринз.
Но есть и другой выход – взять Молли замуж поскорей. Но прежде чем он женится, он должен рассказать ей правду. А правда в том, что такой хорошей женщины, как Молли, он не заслуживает. Он не заслуживает ее любви. Он не заслуживает быть ее мужем.
Но, черт возьми, он не может и отказаться от нее! Нет! С первой их ночи он не мог ее позабыть. Он думал о Молли целый год днем и ночью, его сны были полны обжигающими видениями и мечтами – о ее волосах, смехе, чувственности. Нет, он никогда не сможет выбросить ее из своей жизни. Он никогда не сможет забыть Молли Дюрант. Он должен разделить с ней всю жизнь.
На крыльце Рубел открыл стеклянную дверь веранды и потянул Молли за руку, и едва она переступила порог, накинулся на нее с голодным, влажным поцелуем.
– Говоришь, пуховый?
– Не хочешь ли ты, чтобы мы это проверили?
– Очень хочу, Молли, любимая, очень.
Молли пересекла холл, вытащила из шляпы булавки, развязала розовый бант, и повесила шляпку на верхний крючок вешалки. Рубел набросил свою шляпу на соседний крючок. Он кинул задумчивый взгляд на второй этаж и хмуро посмотрел на Молли:
– Нет, Молли, эти тощие старые сплетники не должны одержать над нами верх.
Тревис продолжал удивлять семью. Он появился за столом во время обеда, заняв место напротив Линди и Джефа.
Из-за возросшего числа посетителей, Молли добавила еще два стула за стол, и вскоре все места оказались занятыми. К Келликотам и Петерсонам присоединились Бетти, Цинтия и Джимми Сью, бросавшие любопытные взгляды то на Молли, то на Рубела.
Рубел попытался представить, о чем они думают. Полагают ли эти девушки, как и все городские сплетники, что они с Молли спят вместе? Конечно, Линди с присущей ей прямотой и откровенностью наверняка уже сказала им, что это не так, ведь они старались показать детям, что их отношения целомудренны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111