– Как насчет того, чтобы встать завтра пораньше и сходить с детьми в церковь? – голос у него был тихим, но она, тем не менее, вздрогнула.
– Вы подслушивали.
– Я случайно услышал.
Ее голос исказился от злости и сильной боли. Рубел почувствовал острую жалость. Он хотел бы обнять ее, успокоить…
– Вы слишком много нечаянно услышали сегодня, – сказала она. – Возможно, вы уже сожалеете, что остались в Блек-Хауз.
– А вы, возможно, сожалеете, что разрешили мне остаться, – добавил Рубел, давая понять, что хорошо уяснил себе ее отношение к нему.
Она повернулась к Рубелу. Признательность была написана на ее лице.
– Спокойной ночи, мистер Джаррет.
– Молли, – позвал он.
Она остановилась на пороге, держась за дверь.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Насчет церкви.
– Нет.
– Почему – нет? Это не ответ! Вы не хотите идти?
– Да, я не хочу идти.
– Это понравилось бы детям.
– Зато стало бы мукой для меня.
– Я пойду с вами.
– Вы не понимаете и половины того, о чем говорите.
– Объясните мне в таком случае.
Молли переступила порог.
– Это не ваше дело, но сплетники в этом городе думают, что я не лучше, чем… чем… – в ярости выкрикнула она ему в лицо грубое слово.
Его руки аж заныли от желания прижать ее к себе. Он закрыл глаза, стараясь побороть охватившее его волнение – от ее боли и уязвленности. Он понимал, что, возможно, он сам был причиной сплетен.
– Тогда давайте докажем, что они ошибаются, – потребовал Рубел. – Нам нечего бояться, Молли. Мы пойдем в церковь!
Глава 4
Молли долго не спала в ту ночь, вспоминая все события, произошедшие за день, наиболее значительным из которых был визит Йолы Юнг, а наиболее волнующим, однако, стало появление Джубела Джаррета. Он перевернул в Блек-Хауз все вверх дном.
Вилли Джо и Малыш-Сэм отыскали в нем нового приятеля по играм, Тревис обрел противника, Линди, вдруг оказавшаяся чересчур смелой, очевидно, видела в нем возможного поклонника, Клитус нашел собеседника.
А она сама? Сердечную боль, вот что он принес ей! Джубел Джаррет был болезненным напоминанием о самой большой ошибке, которую она когда-либо совершила в жизни. Прошел уже целый год со времени ее неблагоразумного поступка, связанного с его братом, а она все еще краснела при мысли о Рубеле. Она чувствовала тогда приятное возбуждение от плавного кружения по гостиной в его объятиях во время танца – в объятиях самого красивого мужчины из всех, кого она когда-либо видела. Ей до сих пор становилось жарко, когда она вспоминала его глаза, как бы привязанные к ней. Задерживаясь на губах, они ласкали ее лицо выразительными, чувственными взглядами. Он пожирал ее своими глазами задолго до того, как они убежали из битком набитой гостиной и в сторожке, обнявшись, прижались друг к другу пульсирующими телами, опустившись на сено и окончательно запутавшись в сплетении рук.
Той ночью, вернувшись к себе, она тоже не могла спать. Она лежала на этой же самой кровати, наслаждаясь сладким восторгом любви – и только для того, чтобы встать на рассвете и обнаружить не любовь, не восторг, а боль и агонию: Рубел Джаррет уехал из города. Ночью, как вор, он украл ее любовь и невинность, а затем покинул Эппл-Спринз, оставив ее опустошенной и лишившейся всех чувств, кроме отчаянья – отчаянья, постепенно переросшего в ненависть. Да, ненависть! И то, как она встретила Джубела, решив, что это Рубел вернулся, – не помня себя от возмущения, схватила двустволку – лишь подтвердило, что она совершенно справедливо считала до вчерашнего дня, что ненавидит всех Джарретов.
До вчерашнего дня. Но вчера вечером поведение Джубела поразило ее. Конечно, она его не прогонит, но никогда и не позволит своему сердцу обмануться вновь.
Ужасно проведя ночь, Молли встала с первыми солнечными лучами, оделась и спустилась в кухню. Шугар уже бодро жарила бекон и пересчитывала яйца. Увидев Молли, она кивнула на пятигалонный бочонок:
– Принесите мне немного муки, мисс.
Молли подозрительно посмотрела на старую негритянку:
– Что это ты делаешь?
Шугар выглядела, как лиса, собирающаяся залезть в курятник, хитроватая улыбка играла на губах.
– Мистер Джаррет велел этим утром как следует накормить малышей, чтобы они не особенно вертелись в церкви.
– Мистер Джаррет велел?..
– Он берет детей с собой в церковь, и вам уже пора одеться, мисс, если вы слышите, что я говорю.
– Мистер Джаррет не должен… – она оборвала фразу, прислушавшись.
Мелодичный свист донесся до ее слуха. Через распахнутую заднюю дверь дома она увидела Джубела. Поддевая ногой камешки на дорожке, как это обычно делали Вилли Джо и Малыш-Сэм, он нес к дому наполненное молоком ведро и насвистывал мелодию, которую нельзя было разобрать из-за относившего ее прочь ветра, но можно было понять, что она радостная, веселая.
Молли вспомнила, как он сказал за ужином, что хорошо, когда во взрослом человеке иногда просыпается маленький ребенок, и улыбка тронула ее губы. Но она отвернулась, прежде чем его настроение передалось ей.
Дверь скрипнула. Она услышала, вот он вошел в холл, вот его ботинки остановились на пороге кухни.
– Доброе утро, Молли! Хорошо спалось?
Она обернулась:
– Я не давала своего согласия идти с вами в церковь.
– Я надеялся, вы за ночь передумаете.
– Я не передумала, и буду вам признательна, если впредь вы не станете усложнять мне жизнь.
Он выдержал ее дерзкий и холодный взгляд.
– Куда поставить молоко? – спросил он Шугар.
Шугар бросила сердитый взгляд на Молли, но ее голос прозвучал сладко, как патока.
– Поставьте на скамейку. Спасибо вам за помощь, хотя, признаться, не вы, а другой человек должен был бы подоить Берту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111