Там все было точно так же, за исключением разве что этих самых ярко-зеленых цветов. Земные пчелы не смогли бы реагировать на сливающиеся с травой цветы. Здесь же, среди черно-желтой растительности, зеленые цветы были как кусочки изумруда на изъеденном кислотой старом столе ювелира.
"Ты потому и труп, – продолжал думать я, – что сам по себе ты не можешь жить. Тебе нужна Марта. Без нее тебя нет. Крепко она тебя накрыла. Всего один раз, но зато уж насмерть. Это верно, что так могут ударить только самые близкие. Если бы мне сейчас предложили выбирать между смертью и предательством, я бы выбрал смерть. Смерть не так мучительна. Я пережил и то, и другое и думаю, что могу судить об этом".
Донесшийся откуда-то сверху шум отвлек меня от моих безрадостных мыслей. Я выглянул из-за валуна и высоко вверху увидел спускающийся с перевала маленький серебристый электромобильчик, который сопровождали два внушительных броневика с прицепленными сзади тележками для пропитанных смолой брикетов. Броневики, шипя и посвистывая, энергично парили котлами. Я сразу понял, кто это. В газетах много писали о поездке нового Принцепса в районы, наиболее ожесточенно борющиеся с сорняками. Теперь Принцепс возвращался в столицу.
В своем теперешнем состоянии я не хотел попадаться на глаза его охране. Поэтому я протиснулся в щель между валунами и залег так, что меня не было видно с дороги. Легенда моя была в полном порядке, вживляли меня надежно, но страшно было даже представить, что меня будут о чем-то расспрашивать. Сейчас я просто не смог бы говорить.
Из-за броневиков кортеж ехал чрезвычайно медленно, и должно было пройти не меньше четверти периода, пока они наконец поравняются со мной. Время от времени я высовывался из своего убежища, чтобы посмотреть, где находятся машины. Между камнями было довольно сыро, и меня уже начинало знобить. Поэтому я с нетерпением ждал, когда кортеж проедет мимо, чтобы быстрее выбраться наружу и тогда уж решать, стоит ли идти дальше.
Машины прошли уже большую часть пути до моих валунов, когда я почувствовал знакомое сгущение среды. Внешне видимый мир оставался таким же, как прежде, однако в мозгу все отчетливее звучал тревожный сигнал, словно вспыхивал на пульте красный индикатор опасности. Я отчетливо ощущал, как меняется вокруг информационный континуум, свидетельствуя о грядущем катаклизме. Что произойдет, я еще не знал, эпицентр пока не локализовался, но произойти могло что угодно, вплоть до падения болида из низко висящих облаков.
Я приподнялся на локте и стал озираться по сторонам, пытаясь поймать направление на источник флюктуации. Что-то было выше меня и правее, только я пока еще не понимал что. Тем не менее я знал, что ситуация определится с минуты на минуту. Нейропсихологи не зря гоняли нас в школе на дроттерах, развивая возможности, заложенные в гиппокампе. Мое шестое чувство уже не раз спасало мне жизнь в космосе, а теперь вот пригодилось и на земле.
Между тем поля продолжали сгущаться, складываясь в четкую кризисную структуру. Я сжался и закрыл глаза, изо всех сил стараясь представить содержание надвигающейся опасности. Какое-то время мне трудно было сконцентрироваться на происходящем, но, собрав всю волю, я наконец настроился. Сперва я не ощущал ничего, кроме обычного шума. Но вот привычно кольнуло за левым ухом, дыхание на секунду замерло – и мгновенное постижение истины заставило меня вздрогнуть, как от удара.
Беда зарождалась на склоне горы. Там, на похожей на застывший каменный поток осыпи, медленно, по микрону в секунду, двигались, нарушая давно сложившееся равновесие, нагревшиеся за день камни. Еще немного – и невидимые глазу процессы скачком усилятся и перерастут в сокрушительной силы обвал.
Укрывшись под валунами, я видел эту осыпь, начинающуюся недалеко от гребня и сползающую вниз почти до самой дорожной ленты. Вероятно, с тех пор, как была построена эта трасса, обвалы никогда еще не захлестывали полотно шоссе. Однако на этот раз накопленный потенциал был исключительно велик, и я не сомневался, что сорвавшаяся лавина не только накроет верхние петли серпантина, но и ринется дальше, сметая хрупкое ограждение вплоть до того уровня, на котором находился я. Собственно, сам я мог не волноваться, поскольку понимал, что все это случится в стороне от моего убежища. Беда была в том, что кортеж Принцепса двигался как раз туда.
Броневики с электромобилем пыхтели уже совсем близко, и я знал, что должен выползти из-под камней и, выбежав на середину шоссе, остановить кортеж. Знал – и не мог даже пошевелиться, ощущая во всем теле ту самую слабость, которую не так давно испытал в коридоре перед рубкой "Горностая". Мой собственный мир был расколот вдребезги, и чужое несчастье теперь не задевало меня.
Лежа на спине, я глядел на мутные облака в щели над головой и пытался оправдать свою вялость. Конечно, земная этика требовала, чтобы я остановил Принцепса. Но в то же время закон запрещал серьезное вмешательство в дела неприсоединившихся миров. Кроме того, доктор Егоров запретил мне любые эмоциональные встряски. Следовало также учесть, что гостиницу, если я засвечусь, придется бросить, а это для меня означало остаться без всяких средств к существованию.
С трудом оторвавшись от темно-зеленого кусочка неба, я скосил глаза вниз, собираясь сесть, насколько это позволяло узкое пространство между камнями, и вдруг увидел свои безвольно вытянутые вперед тонкие ноги. По какой-то непонятной мне сразу причине – может быть, из-за больших и грубых ботинок, а может, из-за тонкого манжета над коленом – они выглядели бесконечно жалкими, и, следовательно, таким же жалким был и я сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111