– Проходя сквозь облака, мы стремимся познать солнце.
Высокая Мать ушла, а я остался сидеть, бессмысленно разминая затянутой в перчатку рукой крошечный комочек айи.
Зачем я пришел сюда, нарушив негласное правило патруля? Зачем мне вообще понадобилось тянуть за эту ниточку? Я выполнил задание Давантари и вполне мог остановиться. Какое мне было дело до похождений Оклахомы, тем более что я отчетливо ощущал исходящий от его следов запах опасности? Мне следовало укрыться в своей части гостиницы и там дожидаться ребят Юкиры. Поступив так, я мог ничего не бояться до самого конца операции. Впрочем, слово «бояться» давно стало для меня бессмысленным.
Вздохнув, я поднял руку и начал втирать айю в мочку правого уха. Еще два дня назад я даже представить себе не мог, что в нынешнем состоянии решусь попробовать айю. Айя ставила человека лицом к лицу с самим собой. Это было серьезным испытанием, и те, кто отправлялся в путешествие со сломанным посохом, могли его не выдержать. Раньше я спокойно перепрыгивал через две дозы. Сейчас же я полагал, что и полпорции мне будет слишком много. В моей ситуации любой пришедший ко мне кошмар мог запросто раздавить меня.
Через несколько минут я почувствовал, как растекается по груди и предплечьям давно позабытое пьянящее возбуждение. Вывернутое наизнанку сознание медленно открывалось моему дракону. Он вырастал во мне, расправляя сегменты крыльев, способных поднять меня над моей тенью. Я рвался вверх, нависая над городом, трескалась моя оболочка, и из облезающей почерневшей, распадающейся на куски плоти поднималась на длинной шее металлическая голова мудрой рептилии. Земля с ее муравьиным копошением оставалась внизу, а я все рос и рос, пронзая атмосферу и выходя в холодную чистоту космоса.
Каждый обязан жить в своем собственном мире, и нет способа разделить этот мир с кем-нибудь другим. Так определено, что, если кто-то вдруг попытается понять устройство чужой гармонии, это усилие может его убить. Ты одинок и велик, отвечая за все только перед собой. И одиночество твое еще прекраснее после соприкосновения с чужим, непонятным тебе и загадочным в своей отчужденности миром. Именно здесь, в пустоте между одиночествами, и зарождается новая жизнь.
Кровь моя пела у меня в теле, алмазно сияли надзвездные сферы, и томительно медленно начинал кружиться в безбрежном пространстве Абсолютного Ничто феерический брачный танец. Краем сознания – и даже не сознанием, а скорее подкоркой – я понимал, что мне не дождаться перевоплощения и обновления, поскольку я взял всего полдозы. Но тело мое сопротивлялось, не желая выныривать из мучительно сладких глубин в стремлении полностью насладиться наследством ушедшей в другую вселенную расы.
Я лежал на подстилке, сжавшись в комок от тоскливого чувства собственного несовершенства. Я выплыл из галлюцинаций слишком рано: Ракш до сих пор не было. Тем не менее я не жалел, что взял всего полдозы. Возьми я целую, возвращаться было бы еще мучительнее.
Звук шагов окончательно привел меня в себя, но подняться я не успел. Качнулись занавеси, и в каморку сгустком энергии влетела слегка запыхавшаяся Ракш. Вскинув глаза, я перехватил царственный жест, которым она на пороге отослала сопровождающего. Потом на том месте, где она стояла, возник разноцветный вихрь, мелькнули руки, взвилась в воздух пестрая накидка, и меня накрыла волна щемяще знакомых русалочьих волос.
– Ну здравствуй! – выдохнула Ракш, впиваясь мне в губы долгим поцелуем.
Что-то знакомое было в этом поцелуе. Он определенно был каким-то символом в одной из оральных техник. Когда-то, когда меня еще радовала изысканная любовь Керста, я хорошо знал их все.
– Здравствуй, – сказал я, обнимая ее рукой за шею. – Я очень рад тебя видеть.
– Ты просто не представляешь, как мне не хватало тебя, – продолжала Ракш. – Я даже решила устроить розыск. Но тебя не нашли. Ты что, воевал?
Мне вдруг очень захотелось сказать ей, что да, воевал, но воевал не в их мире и не на их войне. Однако я удержался.
– Конечно, воевал, – отозвался я, безуспешно пытаясь пробудить в себе светлые воспоминания. – Что же ты спрашиваешь? Все воевали.
Я понимал, что должен ответить на ее призыв, но никак не мог заставить себя совершить нужное усилие. Ракш была свиданием с похороненным мной прошлым. Я смотрел на нее и не мог поверить, что когда-то меня непреодолимо тянуло к ней. Конечно, Королева «теней» могла еще не раз оказаться мне полезной. Но за свои тридцать лет я так и не научился любить по расчету. Чтобы заполнить паузу, я начал неловко стаскивать за спиной Ракш перчатку.
– Ты какой-то не такой, – сказала Ракш, слегка отстраняясь, и я понял, что тянуть дальше бессмысленно.
– Меня здорово ранило, – сказал я, криво улыбаясь одним углом рта. – Я теперь мало что могу. Хочешь, развяжи мне разлетайку и посмотри.
Свободной рукой Ракш потянула разлетайку из-под кошелька.
– Хвостом по глазам! – прошептала она, не в силах отвести взгляд от жуткого рубца через всю грудь. – Где же тебя так?
– В горах. – Почувствовав, что объятия Ракш ослабли, я погладил ее по голове и начал вставать. – Я служил в горно-ударных.
Поднявшись с подстилки, я подошел к проему и резко отдернул занавеску, чтобы удостовериться, что нас никто не подслушивает. Потрясенная увиденным, Ракш пристально следила за мной.
– Слушай, Ракш, – сказал я, отпуская занавеску. – Что ты знаешь о втиральне скавра?
Лицо Ракш практически не изменилось, но в глазах ее на мгновение вспыхнул злой огонь.
– Ничего не знаю, – сказала она.
Ракш не любила лгать, и тем не менее она солгала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111