Когда он бросил дагерротип на пол вместе с другими мелочами, Энджел издала приглушенный крик ярости и сильно ударила его по колену.Он, охнув, набросился на нее, и его лицо потемнело от гнева.— Где он, сука? Куда ты его спрятала?— Я не знаю, о чем вы говорите!— Крест, черт возьми!— Раздень ее, — предложил человек, который держал ей руки. Она чувствовала его горячее смрадное дыхание на своей шее. — Она, наверное, носит его на себе.— Отойди от меня, грязный ублюдок!Внезапно кто-то оттащил от нее высокого мужчину. Она не заметила, когда появился Адам, но в тот удивительный миг, когда хватка на ее руках вдруг чуть ослабла, она лягнула стоящего сзади нее мужчину и услышала крик, когда ее каблук вонзился в мягкую плоть. Она вырвалась, выхватила нож из чулка и метнула его. Нож попал в цель, и человек низкого роста упал на ограждения как раз тогда, когда Адам бросил туда же высокого. От тяжести доски затрещали, и оба нападавших полетели на землю. Не было слышно ни крика, ни грохота при их падении; были только сломанные перила, стремительный ветер и — тишина.Адам повернулся к Энджел, тяжело дыша. Из его рассеченной губы капала кровь, но в целом он не пострадал. Его плечи были напряжены, кулаки сжаты, похоже, он ждал от нее каких-то объяснений.Но Энджел только хрипло пробормотала:— Я не нуждалась в вашей помощи.Он приложил ладонь к ранке на губе.— Я это понял.Она вложила нож в ножны и нагнулась, чтобы собрать разбросанное по полу содержимое сумочки. У нее дрожали руки, и она не хотела, чтобы он это видел. Ее сердце так бешено колотилось, что было больно в груди.Он наклонился, чтобы ей помочь, и их руки одновременно коснулись дагерротипа. Она отдернула руку, запихивая носовой платок и монетки обратно в разорванную сумочку. Он протянул ей изображение ее матери, но она долго колебалась, прежде чем взять его. Наконец Энджел выхватила у него портрет и небрежно сунула его в сумку.— Я провожу вас на место. — У него был усталый голос. — Думаю, вам лучше оставаться там до конца поездки.Она пристально посмотрела ему в глаза.— Держите рот на замке. Я не хочу огорчать моего папу.Адам открыл дверь в вагон и пропустил ее. Она шла впереди, и они не сказали друг другу ни единого слова. * * * После обеда, когда Джереми спал, а Адам только притворялся спящим, Энджел встала со своего места под предлогом, что собирается выйти по нужде. В маленьком клозете, где стоял горшок, было темно, и лишь небольшая полоска солнечного света, пробившись через грязное окошко под потолком, освещала помещение. Энджел наклонила голову и сняла с шеи крест. Она поплевала на подол нижней юбки и потерла им край креста. Черный слой легко сошел, и под ним показалась гладкая блестящая поверхность.Это было не олово. Не свинец. Это было серебро. Чистое серебро.У Энджел пересохло во рту, когда она смотрела на крест.Серебро. Никто не будет прикреплять к серебру стеклянные бусинки. Это были рубины размером с половину голубиного яйца, по одному на каждой стороне креста, а в середине — созвездие из жемчужин, настоящих жемчужин, в оправе из того, что могло быть только золотом.Она прижала крест к груди и закрыла глаза, стараясь дышать ровно. Она простояла так очень долго.Он настоящий. Он принадлежит ей. И он стоит огромных денег. Глава 4 Денвер оказался веселым, раскинувшимся вширь городом, с широкими улицами, по которым можно прогнать целое стадо коров, с огнями во всех окнах и музыкой, доносившейся из каждой двери. Это был самый большой город, который когда-либо видела Энджел, и он представлял собой сплав скрытых возможностей и опасностей. Здесь можно легко спрятаться. По нему можно передвигаться незамеченным, выслеживая своего врага. Здесь может притаиться убийца из переулка с револьвером или ножом, скрыться еще до того, как упадет на землю тело невинной жертвы.И когда Энджел сошла с поезда, когда последние серые тени сумерек передавали эстафету ночи, она думала о темных переулках, а не об огнях. На своей шее она носила огромное состояние, и массивное украшение так сильно давило ей на грудь, что она дышала с трудом. Она не представляла стоимости креста в денежном выражении, но знала, что он стоит столько, что за него могут убить. Она знала, что за все пять лет работы на рудниках они с Джереми не выработали серебра даже на одно крыло этого креста. Она отдавала себе отчет, что рубины не растут на деревьях, а жемчуг не продается в магазинах, в которые она обычно ходила за покупками. Она понимала, что, возможно, носит на шее большую сумму, чем видела за всю свою жизнь или о которой когда-либо мечтала.Но там, в Грин-Ривер, убили человека. И есть еще двое головорезов, живых или мертвых, которые, когда им представится возможность, приложат все силы, чтобы убить ее.Больше всего она хотела поскорее избавиться от креста и запустить пригоршни в прохладное чеканное золото. Ей так этого хотелось, что у нее даже ныли пальцы. Но она должна быть очень, очень осторожна.Ее мысли метались, а глаза перебегали с предмета на предмет, подробно рассматривая все, что попадалось ей на пути. Она не могла охватить взглядом все сразу и потому слишком поздно заметила, как Джереми споткнулся о ступеньку, спускаясь на перрон. Адам поддержал его под локоть, и, спохватившись, Энджел поспешила придвинуться поближе, чтобы занять его место, злясь на себя за свою невнимательность.Джереми засмеялся и попытался ее отстранить:— Перестань суетиться, малышка. Что, мне нельзя оступиться в темноте?— Ты устал, папа, — спокойно сказала Энджел, но, посмотрев на него, она ощутила тревогу и вину. Его лицо было серым и изможденным, он тяжело дышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97